35 килограммов
Шрифт:
Наконец я оказываюсь на палубе. Подбираюсь к борту, перегибаюсь, смотрю вниз.
И замираю.
Корабль в самом деле вылез из воды.
Полностью.
Теперь он возвышается над портом, как гора, покрытая ржавым железом и ракушками. Его дно - не плоское, как у обычных судов, а извилистое, как у спрута. Десятки - сотни щупалец, толстых, как стволы деревьев, вытянулись в стороны, цепляясь за землю. Они сжимаются и разжимаются, медленно таща корабль вперед.
А внизу...
Внизу - ад.
Корабль давит дома, как карточные
Корабль ест.
Утоляет голод.
Я смотрю на эту картину и думаю: что же было в том сундуке? Что вложил в него Морвен? Нужно будет узнать, как только корабль придет в себя.
Астра стоит у борта, ее пальцы вцепились в поручни. Лицо белое, как мел.
– Он... он не может остановиться, - шепчет она.
– Так бывает, когда долго голодаешь. Капитан должен взять управление в руки.
– А если не сможет?
Я не отвечаю.
В этот момент корабль содрогается.
Щупальца замирают, потом медленно начинают двигаться в обратном направлении. Корабль кренится, разворачивается, пятится к воде.
– Получилось, - говорит Красавчик.
– Капитан очнулся.
Я смотрю, как корабль отползает назад, оставляя за собой полосу разрушений. Вода смывает обломки домов, но не может смыть трупы.
– --
Я сижу у поручней, курю, свесив ноги за борт. Море внизу беспросветное, как чернила, лишь редкие блики двух бледных дисков лун скользят по волнам. Берег уже далеко - темная полоса на горизонте, будто кто-то провел углем по краю мира. Огни какой-то деревни. Мы увели корабль из порта, не дожидаясь, пока местные власти опомнятся и решат взять нас на абордаж. Пусть думают, что мы просто сбежали. Пусть не знают, что корабль теперь наш.
Члены банд уже освоились в новых ролях. Красные, зеленые, желтые - все теперь носят белоснежную форму моряков, словно стараясь вжиться в образ команды, а не узников. Кто-то чистит палубу, кто-то проверяет снасти, кто-то просто стоит на вахте, всматриваясь в горизонт. Они собираются переселится на верхние палубы, оставив весь нижний ярус нейтральным и новым гостям. Главари до смерти передерутся, решая, кому достанется капитанская каюта. Жизнь на корабле продолжается. Только теперь он наш.
Офицеры готовят послание владельцам – хотят пригласить их на переговоры.
Шаги за спиной отгоняют мысли о будущем корабля и заставляют меня обернуться.
К борту подходит один из Детей Моря - высокий, с загорелым лицом и жесткими чертами. На нем та же белая форма, но повязка на руке выдает его прежнюю принадлежность. Рядом с ним - фигура, закутанная в грязные тряпки.
Мое сердце замирает.
Тряпки спадают, и я вижу лицо.
Малыш.
Он стоит, слегка покачиваясь, будто его ведет невидимая нить. Его лицо чистое, без следов пули, которую я всадил ему в лоб. Нет ни крови, ни дыры - только бледная, почти прозрачная кожа и глаза...
Глаза,
Я поднимаюсь на ноги.
– Кречет, - говорит бандит, - парень искал тебя. Говорил, что у него важное дело.
Я киваю, с трудом отрывая взгляд от Малыша.
– Спасибо. Можешь идти.
Бандит бросает последний взгляд на парнишку, потом пожимает плечами и уходит.
Мы остаемся вдвоем.
Тишина.
Только ветер шевелит тряпки на теле Малыша, да волны шумят внизу.
Потом он говорит.
Но это не его голос.
Это корабль.
– Мы хотели встретиться с тобой, - звучит из его рта. Голос глухой, будто доносится из-под воды.
– Обсудить всё, что произошло.
Я вздрагиваю. Рука сама тянется к пистолету на поясе, но я сжимаю кулаки.
– Зачем ты выбрал его?
– спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Ты был близок с ним, - отвечает корабль.
– Мы подумали, что тебе будет проще говорить с тем, кому ты доверял.
Доверял.
Я снова вижу его лицо в прицеле. Снова слышу хруст кости под пулей.
– Ты мог выбрать кого угодно, - говорю я.
– Тысячи тел внизу. Но ты взял его.
– Мы сожалеем, если это причиняет тебе боль.
Я стискиваю зубы.
– Что Морвен положил в сундук?
– резко меняю тему.
– Я хочу это назад.
Корабль (Малыш?) вздыхает.
– Мы не знаем.
– Как это - не знаете?
– Сундук - часть нас. Пищеварительная система. Когда голод стал невыносим, мы поглотили его содержимое, пытаясь утолить его. Но это... это не было ни чувством, ни воспоминанием. Ни чем-то живым. Мы не можем сказать, что это было. И не можем уже вернуть.
Я мотаю головой.
– А догадки какие-нибудь есть?
– Это могло быть чем угодно.
– В смысле?
– В абсолютном, - продолжает корабль.
– Эта сумка... она древняя. Как и наш сундук. Если сундук может спрятать что угодно, то сумка может украсть что угодно.
– Что ты имеешь в виду?
– Все, на что хватит жадности владельца. И за что он сможет заплатить.
– Дом? Дворец? Гору?
– Боль, - шепчет корабль, - Страх. Любовь. Детский смех. Запах моря. Смерть…
– Боль? В смысле - боль? Чьи-то воспоминания? – спрашиваю я.
– Всю боль, что есть на свете. Весь смех. Всю любовь. Всю смерть.
Меня пробирает дрожь.
Я думаю о том, чего не было в мире, пока сундук был запечатан. О том, что Морвен мог украсть на этот раз.
Малыш протягивает мне сверток.
– Мы принесли тебе это.
Я разворачиваю ткань. Внутри - пачки денег из моего мира. И еще... предметы.
Пистолет, похожий на старинный, но с шестернями и огромным оптическим прицелом. Часы на цепочке - четыре стрелки, циферблат с непонятными символами. Разноцветные камни, светящиеся тусклым светом. Жезл. Два кольца - одно серебряное, другое черное, с резными узорами.