36 рассказов
Шрифт:
— Вы имеете в виду моего старшего помощника?
— Нет. Человека, похожего на араба.
— Но в моем экипаже нет арабов, — возразил капитан.
Аль-Такрити направился к старшей стюардессе.
— Он сидел рядом с вами! У него был макияж над верхней губой, и к тому моменту он уже поплыл.
— Рядом со мной сидел капитан французского экипажа, — ответила старшая стюардесса. И тут же поняла, что допустила ошибку.
Аль-Такрити резко повернулся и увидел в окно, что самолет «Эйр Франс» уже готовится начать разбег по взлетной полосе. Он нажал кнопку на своей рации — сквозь стекла
Теперь весь американский экипаж, не отрываясь, следил за французским самолетом, словно пытаясь взглядом подтолкнуть его с места. Голос аль-Такрити с каждым произнесенным им словом становился все визгливей и визгливей.
Но вот «Боинг-747» компании «Эйр Франс» двинулся с места и начал разбег. Саад аль-Такрити завопил, выскочил из здания и запрыгнул в поджидавший его «джип». Он показал в сторону самолета и приказал догнать его. «Джип» рванул с места и, обогнув стоявший поблизости самолет, стал набирать скорость. Достигнув взлетной полосы, «джип» уже, наверное, давал 150 километров в час. Примерно сотню метров он мчался параллельно французскому самолету. Аль-Такрити стоял рядом с водителем и, вцепившись одной рукой в ветровое стекло, грозил летчикам кулаком.
Французский капитан резким движением отдал ему честь, а когда колеса «боинга» оторвались от земли, в транзитном зале началось всеобщее ликование.
Командир американского экипажа повернулся к старшей стюардессе и улыбнулся:
— Я всегда говорил: ради того, чтобы заполучить лишнего пассажира, французы на все пойдут.
Хамид Зебари приземлился в Нью-Дели через шесть часов. И сразу позвонил по телефону жене, чтобы объяснить, что с ним стряслось.
Ранним утром следующего дня рейс «Пан Американ» доставил его в Нью-Йорк — первым классом. Когда Хамид вышел из здания аэропорта, жена выскочила из машины и обняла мужа.
Сидевший в машине Надим опустил боковое стекло и заявил:
— Ты был неправ, папа. Пара недель — это значит пятнадцать дней.
Хамид широко улыбнулся сыну, но тут дочь разразилась слезами. Не потому, что машина вдруг остановилась. Ее испугало другое: мама почему-то обнимает незнакомого дядю.
Тоннельное видение
Попадая в Нью-Йорк, я всякий раз обязательно стараюсь отобедать со своим старым приятелем Дунканом Макферсоном. Мы с ним совершенно разные, что, естественно, и привлекает нас друг в друге. Единственное, что у нас общего, так это то, что мы оба люди пишущие. Правда, и в этом сходстве кроется существенное различие: Дункан специализируется на киносценариях, которые строчит, когда не занят статьями для «Ньюсуика» и «Нью-Йоркера», я же отдаю предпочтение романам и рассказам.
Еще одно различие между нами заключается в том, что я уже 28 лет живу в браке с одной и той же женщиной, а у Дункана, похоже, в каждый мой приезд в Нью-Йорк оказывается новая подруга — завидное постоянство, если учесть, что наведываюсь я туда не реже двух раз в год. Все его девушки привлекательные, живые, эффектные, правда, степень их привлекательности зависит от
Из отеля на Пятой авеню я позвонил Дункану сказать, что приехал в связи с выходом нового романа, — и он тут же пригласил меня на обед следующим вечером. Я подумал, что обедать — как обычно — мы будем у него. Вот вам, кстати, еще одно различие: не в пример мне, Дункан отменно готовит.
— Жду не дождусь нашей встречи, — заявил он. — У меня наконец-то созрела идея для романа, и я хотел бы опробовать на тебе сюжет.
— Отлично! — ответил я. — С нетерпением буду ждать завтрашнего вечера. Да, я хотел спросить… — я замялся.
— Кристабель, — подсказал Дункан.
— Кристабель, — повторил я, пытаясь вспомнить, видел ли ее раньше.
— Не стоит забивать голову тем, что как-то может ее касаться, — уточнил Дункан. — Она вот-вот получит от ворот поворот — так, кажется, говорят у вас в Англии? Я недавно познакомился с другой девушкой — Карен. Это что-то совершенно изумительное. Она точно тебе понравится.
Я решил, что это не самый подходящий момент для признания, что мне нравились все девушки Дункана. И лишь спросил, которая из этих двух вероятнее всего составит нам завтра компанию за обедом.
— Будет зависеть от того, успеет ли Кристабель упаковать свои вещички, — ответил Дункан. — Если успеет, мы будем обедать с Карен. Я еще не спал с ней и планировал заняться этим завтра ночью. Но, поскольку ты сейчас здесь, это можно отложить на потом.
Я рассмеялся.
— Я могу и подождать, — заверил я приятеля. — В конце концов, я пробуду здесь целую неделю.
— Нет-нет! Тем более что я должен рассказать тебе о замысле своего романа. Это куда важнее. Так что давай заходи ко мне завтра вечером. Скажем, в семь тридцать, идет?
Прежде чем выйти из отеля, я упаковал экземпляр своей последней книги и написал сверху: «Надеюсь, тебе понравится».
Дункан живет в одном из многоквартирных домов на 72-й улице у Центрального парка. И хотя я бывал там много раз, у меня всегда уходит несколько минут на то, чтобы отыскать вход. Похоже, в каждый мой приезд меняются не только подружки Дункана, но и портье в его доме.
Когда я назвался, портье-новичок что-то пробормотал в ответ и проводил меня к лифтам в дальнем углу холла. Я закрыл за собой решетчатую дверь и нажал кнопку четырнадцатого этажа. Это был один из тех верхних этажей, который агенты по недвижимости даже с очень богатым воображением не осмелятся назвать пентхаусом.
Я открыл дверь лифта и вышел на лестничную площадку, репетируя на ходу подходящую улыбку для Кристабель (прощальную) и для Карен (приветственную). Сделав несколько шагов к двери Дункана, я услышал, что там разговаривают на повышенных тонах. Очень британское выражение, порождение нашей способности преуменьшать очевидное: давайте уж будем откровенны и прямо признаем, что там, за дверью, вопили друг на друга изо всех сил. Я подумал, что это, скорее, должен быть финал для Кристабель, нежели начало для Карен.