365 лучших сказок мира
Шрифт:
Долго шел он, слабело тело, и выше уносилась душа. Когда утром, с вершины холма Гассан увидел в лучах солнца родной город, – Гассан не мог удержаться и залился слезами.
Словно приближаясь к Каабе, ступал он по священной земле родины.
Словно по Мекке, шел по улицам Дамаска. И услышал разговор.
Сидя у дверей своего дома, женщина, – да не оскорбится твой слух, султан, – искала насекомых в голове своей дочери, которой на вид было лет десять. Девочка сказала:
– Я давно хотела спросить у тебя: когда я родилась,
– Тебе – десять лет. Ты родилась в тот самый год, когда с Гассана свалились шаровары.
Услышав это, Гассан в ужасе схватился за голову.
– Как?! Они с этого ведут свое летосчисление?!
Гассану показалось, что минареты покачнулись и дома поплыли у него перед глазами.
– Вы можете достигнуть вершин могущества и славы. Все потеряв, снова стать первым богачом! Сделаться великим визирем огромнейшего государства! Осчастливить миллионы людей. Быть мудрым! И при вашем имени будут вспоминать только то, что у вас когда-то свалились шаровары! И всякая дрянь будет рассказывать об этом своей покрытой коростою девчонке!
Гассан повернулся и ушел из Дамаска, чтоб больше никогда не возвращаться.
Вот та частица истины о людях, которая известна мне, султан. А все знает один аллах!
И Шахеразада смолкла, потому что небо становилось розовым, и наступал день.
Зеленая птица
Великий визирь Мугабедзин созвал своих визирей и сказал:
– Чем больше я смотрю на наше управление, – тем больше вижу нашу глупость.
Все остолбенели. Но никто не посмел возражать.
– Чем мы занимаемся? – продолжал великий визирь. – Мы караем злодеяния. Что может быть глупее этого?
Все изумились, но возражать никто не посмел.
– Когда выпалывают огород, дурные травы выпалывают вместе с корнем. Мы же только подстригаем дурную траву, когда ее видим, – от этого дурная трава только разрастается еще гуще. Мы имеем дело с деяниями. А где корень деяний? В мыслях. И мы должны знать мысли, чтобы предупреждать дурные деяния. Только зная мысли, мы и будем знать, кто хороший человек, кто дурной. От кого чего можно ждать. Только тогда и будет наказан порок и награждена добродетель. А пока мы только подстригаем траву, а корни остаются целы, отчего трава только разрастается гуще. Визири с отчаянием переглянулись.
– Но мысль спрятана в голове! – сказал один из них, похрабрее. А голова – это такая костяная коробка, что, когда разобьешь ее, улетает и мысль.
– Но мысль такая непоседа, что сам аллах создал для нее выход рот! – возразил великий визирь. – Не может быть, чтобы человек, имея мысль, кому-нибудь ее не высказал. Мы должны знать самые сокровенные мысли людей, – такие, которые они высказывают только самым близким, когда не опасаются быть подслушанными.
Визири в один голос радостно воскликнули:
– Надо
Великий визирь только усмехнулся:
– Один человек имеет состояние, другой работает. Но вот человек: и капитала у него нет, и ничего не делает, – а ест, как пошли аллах всякому! Всякий сразу догадается: это – соглядатай. И начнет остерегаться. Соглядатаев у нас и так много, да толку нет. Увеличивать их число – значит, разорять казначейство – и только!
Визири стали в тупик.
– Даю вам неделю времени! – сказал им Мугабедзин. – Или через неделю вы придете и скажете мне, как читать чужие мысли, или можете убираться! Помните, что дело идет о ваших местах! Идите!
Прошло шесть дней.
Визири при встрече друг с другом только разводили руками.
– Выдумал?
– Лучше соглядатаев ничего не мог выдумать! А ты?
– Лучше соглядатаев ничего на свете быть не может!..
Жил при дворе великого визиря некто Абл-Эддин, молодой человек, шутник и пересмешник. Делать он ничего не делал. То есть, ничего путного.
Выдумывал разные шутки над почтенными людьми. Но так как шутки его нравились высшим, а шутил он над низшими, то все Абл-Эддину сходило с рук. К нему и обратились визири.
– Вместо того, чтобы выдумывать глупости, выдумай что-нибудь умное!
Абл-Эддин сказал:
– Это будет потруднее.
И назначил такую цену, что визири сразу сказали:
– Да, это человек неглупый!
Сложились, отсчитали ему деньги, и Абл-Эддин сказал им:
– Вы будете спасены. А как, – не все ли вам равно? Не все ли равно утопающему, как его вытащат: за волосы или за ногу.
Абл-Эддин пошел к великому визирю и сказал:
– Разрешить заданную тобой задачу могу я.
Мугабедзин спросил его:
– Как?
– Когда ты требуешь от садовника персиков, – ты, ведь, не спрашиваешь его: как он их вырастит? Он положит под дерево навоза, а от этого будут сладкие персики. Так и государственное дело. Зачем тебе вперед знать, – как я это сделаю. Мне работа – тебе плоды.
Мугабедзин спросил:
– А что тебе для этого нужно?
Абл-Эддин ответил:
– Одно. Какую бы я глупость ни выдумал, ты должен на нее согласиться. Хотя бы тебя брал страх, что нас с тобой обоих за это посадят к сумасшедшим.
Мугабедзин возразил:
– Я-то, положим, останусь на своем месте, а вот тебя посадят на кол!
Абл-Эддин согласился:
– Будь по-твоему. Еще одно условие. Ячмень сеют с осени, а собирают летом. Ты дашь мне срок от полнолунья. В это полнолунье я посею, – в то полнолунье – жни.
Мугабедзин сказал:
– Хорошо. Но помни, что дело идет о твоей голове.
Абл-Эддин только засмеялся:
– Человека сажают на кол, а говорят, что речь идет о голове.
И подал великому визирю к подписи готовую бумагу. Великий визирь только за голову схватился, прочитав ее: