4 любовника и подруга
Шрифт:
– Тебя кто-то конкретный интересовал? Тот, благодаря кому ты в бега пустился?
– Милая, я начинаю подозревать, что к встрече со мной ты основательно подготовилась.
– Я хотела знать, что за гад сунул мне труп в багажник. Ты бы на моем месте тоже заинтересовался.
– Еще как. Не отец же тебя этими сведениями снабдил?
– Ты знаешь моего отца?
– Нет, откуда? Но на месте твоего папаши я бы запер тебя в доме, приставив надежную охрану, и даже думать запретил бы об этом самом трупе. А обо мне тем более.
– У меня есть друзья в милиции, – соврала я. – А ты
– Обожаю комплименты. Учти на будущее.
– Ты и в самом деле психопат, я ведь видела труп.
– Должен же был я убедиться, что он рассказал мне все, – весело ответил Мигель.
– А потом ты его убил.
– Это был акт милосердия.
– Тебе доставляет удовольствие убивать? – не удержалась я.
– Ни малейшего. Но в моем бизнесе щепетильные долго не держатся. Скушают. Приходится иногда демонстрировать не лучшие черты характера. Кстати, окажись я в руках своих врагов, мало мне тоже не показалось бы. Так что все честно.
– Бизнесом ты называешь торговлю наркотиками?
– Деньги не пахнут. Как говорится, один дилер, другой киллер, все вроде делом заняты.
– Ты просто мерзавец, – не удержалась я.
– Только наполовину. Вторая половина выше всяких похвал. Я трогательно романтичен, в чем ты сама имела возможность убедиться. Красивых девушек не обижаю и даже готов терпеть их глупые выходки. Вот я какой, – засмеялся он. – Матушка, когда в детстве я доставал ее шалостями, любила повторять: «В моего ангелочка сам черт вселился». Мама верила всяким глупостям, вроде того, что глаза – зеркало души. Так как с зеркалом вышла незадача, мама временами пребывала в недоумении, кто перед ней. То ли в самом деле ангел, то ли бес.
– А им внутри тебя не тесно?
– Они прекрасно уживаются, должно быть, привыкли. А у тебя что, по-другому? Сдается мне, ты способна удивить, хоть вид у тебя, конечно, ангельский.
– По крайней мере, я никого не убила, – запальчиво ответила я и вдруг сникла. Убила. Хотя за такое убийство в тюрьму не сажают. Это что же выходит: Мигель прав?
– С трупиком в милицию ты не кинулась. Значит, дура не безнадежная, с соображением у тебя все в порядке.
Я нахмурилась, не зная, что ответить. Правда, молчала недолго и опять полезла с вопросами:
– Ты слышал об убийстве Павликова?
– Слышал, слышал… Собаке собачья смерть. Не твой папа его грохнул, нет?
– Не смей говорить о моем отце такое!.. – рявкнула я.
– Да ладно, я пошутил. Твой папа самый лучший в мире, это тупому ясно. Он дяденек не мочит. Хотя, если для дела надо, на принципы и забить не грех. Но он, конечно, не такой.
– Прекрати, – попросила я.
Мигель усмехнулся.
– Твой отец вряд ли к этому руку приложил. То есть я бы решил, что это он, если б не было в деле еще одного человечка.
– Кого ты имеешь в виду?
– Может, и расскажу… как-нибудь в другой раз.
Я с большим трудом справилась с разочарованием, даже хотела уйти из гостиной, чтоб не видеть самодовольной физиономии Мигеля с его совершенно невозможными глазами. Но желание хоть что-нибудь узнать пересилило.
– Когда по телефону я сказала,
– Не помню, – отмахнулся он.
– Не хочешь говорить? Ну, и не надо. Все-таки глупость получается. Ты зачем в больницу пошел?
– Здоровье поправить.
– Здоровья ты там лишился. Я думаю, как раз в этой больнице лежит твой друг. У него фамилия смешная… Рыжак, точно. – Мигель при этих словах приподнялся, сунул подушку за спину и стал поглядывать на меня с интересом.
– Ну-ну… тебе это тоже знакомый из ментовки рассказал?
– Это что, страшная тайна? – насторожилась я.
– Какая… все кому не лень знают.
– Он сказал, что этот человек тебе дорог и ты придешь с ним проститься. Так оно и вышло. Но… зачем тебе понадобилось делать так, чтобы труп менты нашли? Мог бы запрятать его получше, не совать в первую попавшуюся машину. Да еще потом самому в нее садиться. Но тебе этого показалось мало, и ты мне еще позвонил, как будто боялся, что труп не обнаружат, а если обнаружат, то с тобой не свяжут.
– И что я должен понять во всей этой галиматье? – удивился Мигель.
– Это я пытаюсь понять. Ты как будто нарочно все делал так, чтобы милиция узнала: ты в городе. Разве нет?
– Слушай, может, ты крашеная? Уж больно умна для блондинки.
– Ну и подавись своими тайнами, – отрезала я.
– Да уж какие теперь тайны. На самом деле все просто, – добродушно начал он. – Мои многочисленные недоброжелатели и так знали, что я в городе. А вот менты вряд ли. Дожидаться, когда узнают, времени у меня не было. Не по телефону же им звонить, в самом деле? О том, что я узнал от мента, упокой господь его душу, своему другу я сообщил сразу. Списывать со счетов его явно поторопились, старикан еще поживет. И успеет тем, кто крысятничал, существенно осложнить жизнь, то есть, скорее всего, лишить их оной, что будет совершенно справедливо. Эти граждане тоже не дураки и попробуют от старика избавиться. Конечно, его охраняют. Но я подумал, что не будет лишним, если и менты глаз с его палаты не спустят в ожидании, когда я там появлюсь. Так и вышло.
– Зачем ты в таком случае пошел в больницу, если был уверен, что там засада?
– Не мог я с ним не проститься, – Мигель пожал плечами. – Мне отсюда сматываться надо. И надолго. Кто знает, доведется ли еще встретиться.
– Ты рисковал, чтобы… – я замолчала, призадумавшись. В моем привычном мире все было более-менее ясно: мерзавец – значит, мерзавец. И вдруг… Эти мысли завели меня довольно далеко от темы нашего разговора, я разглядывала ковер под ногами, потом невпопад спросила: – Как тебя занесло?
– Куда?
– Во всю эту дрянь. Наркотики, убийства…
Мигель посмотрел внимательно своими разноцветными глазами и сказал насмешливо:
– Не увлекайся. Я хороший парень только наполовину, вторая половина – полное дерьмо.
Ближе к вечеру Мигель готовил ужин в кухне. Я паслась рядышком, делая вид, что помогаю. Странно, от моих страхов и следа не осталось. Зато любопытство зашкаливало. И я бы, наверное, замучила его вопросами, если бы Мигель этому не препятствовал.