40 градусов в тени
Шрифт:
Тут профессор сказал сыну:
– Ну всё, дорогой, мы в свободном мире, правда, всего с тремя сотнями долларов. Даст бог, дотянем до Хайфы. Слушай, Ян, я очень устал, давай разоримся, заедем в Стамбуле в какой-нибудь мотель, примем душ, выспимся, а завтра утром двинемся на юг.
В европейском квартале Стамбула – Ортакёй – путешественники нашли маленький дешевый отельчик с двориком, где можно было поставить машину, съели по порции люля-кебаба, выпили по чашке крепчайшего турецкого кофе и завалились спать валетом на большой двуспальной кровати (свободных номеров с двумя кроватями почему-то не было, хотя на вид отельчик был совершенно пустым). Юнг устроился на плетеном коврике на полу возле кровати. Утром, съев в крохотном буфете по превосходному чебуреку, Игорь направился на Босфорский мост, который вел в «азиатский»
К сожалению, профессор не мог отвлекаться на созерцание, поскольку вел машину, и поэтому он заметил сыну:
– Смотри, Ян, когда еще увидишь такую красоту!
Как он ошибался!
В азиатской части Гольд разыскал солидный на вид полицейский участок и отправился туда, оставив Яна с Юнгом в машине. В участке он попросил дежурного полицейского связать его с каким-нибудь офицером, говорящим на английском. Дежурный понял, что от него хотят, однако отнесся к этому достаточно индифферентно. Но, посмотрев паспорт Игоря и поняв, что тот едет в Израиль, дежурный приветливо заулыбался и начал звонить по внутреннему телефону. Минут через десять появился офицер – на погонах у него было три звездочки, что соответствовало званию капитана, как он объяснил профессору. Когда-то он учился в Германии, и его английский был оттуда. Говорил он вполне прилично:
– Поезжайте в Мармарис и оттуда на пароме переплывете на Кипр. Но, подождите минуту, я вам кое-что подарю.
Он куда-то ушел и вернулся с картой дорог Турции, на которую были нанесены все бензозаправки.
– И еще, – сказал он, – должен вас предупредить. Сейчас конечно не 1980 год, когда «Серые волки» [6] убивали по двадцать – тридцать человек в день, однако полиция и военные до сих пор всё время в состоянии готовности. Увидите полицейскую или военную машину, которая хоть как-то вам сигналит, немедленно останавливайтесь – стреляют без предупреждения. Ну, и за курдами посматривайте… Та еще публика.
6
«Серые волки» – «Бозкуртлар» – боевики турецкой «Партии националистического движения».
Поблагодарив любезного офицера, Игорь вернулся в машину. Предстоял путь длиной около 800 километров почти через всю страну.
Располагая ничтожными деньгами, профессор очень беспокоился за расход бензина. В то время в Турции уже были платные дороги, но профессор из экономии ехал по параллельным им бесплатным, о чем впоследствии пожалел, поскольку бесплатные – это были преимущественно узкие, совершенно безлюдные серпантины с плохим покрытием. Дорога заняла два полных дня, и ночевали путники в машине, паркуясь, как правило, на территории придорожных кемпингов. Очень пригодилось замечание полицейского капитана насчет курдов. Однажды днем путники остановились для завтрака на живописной горной лужайке, к которой с шоссе вела хорошая проселочная дорога. Вдруг профессор увидел трех человек, приближающихся к ним со стороны гор. Один с ножом в руке шел к «Ауди» напрямую, а два других направлялись к проселку – видимо, с намерением отрезать путников от шоссе. Профессор сразу опознал курдов, которых он неоднократно встречал в советской Армении.
Он немедленно скомандовал Юнгу: «Фас», показав на человека с ножом, а сам с сыном начал быстро складывать вещи в машину.
Турки очень боятся собак, и курд с ножом начал пятиться от Юнга назад, профессор сел за руль, посадил сына и помчался к проселку, к которому приближались два других курда. Выехав на проселок, они позвали Юнга, который опередив всех турок, выскочил на дорогу, догнал машину и запрыгнул на ходу в переднюю правую дверь сыну на колени. Профессор дал полный газ, и курды остались позади. Наши путники воздали должное немецкому полицейскому и сборщику налогов Фридриху Луису Доберману, который вывел породу собак, относящихся к самым умным
В Мармарисе профессор тут же вечером отправился в грузовой порт.
Визитка профессора сделала свое дело, и его принял командир турецкой таможни в чине майора, который худо-бедно на английском изъяснялся:
– Паром будет завтра утром, но вот какая загвоздка. Вы ведь приплывете на северный, турецкий Кипр, а паром в Хайфу из Греции идет через греческий Лимасол, расположенный на юге острова. Вы, видимо, слышали, что Кипр уже много лет, как разделен на южную, греческую часть и северную, турецкую. Буферная зона между частями состоит из трех линий: турецкие войска, греческие войска и между ними ООНовцы. Представители греческой и турецкой общин пересекать границу не могут. Что будет с вами – неизвестно. Турки вас пропустят, ООНовцы, скорее всего, тоже, а вот с греками может быть проблема… Дело в том, что у них есть закон считать человека любой национальности, посетившего турецкий сектор Кипра, персоной нон грата в Греции. Вот что я для вас могу сделать: не ставить вам в паспорта штамп об убытии из Турции и позвонить своим ребятам на Кипр, чтобы они не ставили вам штамп о прибытии на турецкий Кипр. В случае чего вы вернетесь в Турцию, следов в паспортах не будет… Сможете отсюда проехать в Афины и сесть на паром в Хайфу. Утром перед отплытием парома я буду на месте, позовете меня, я прикрою вас здесь и позвоню на Кипр.
На следующее утро профессор был в порту, разыскал вчерашнего майора и тот заверил его, что переговорил с киприотами и там всё в порядке. Майор лично проводил наших путешественников до трапа на паром и пожал им руки. На Кипре всё развивалось по сценарию майора: штампы о прибытии в паспортах им не поставили, до линии, разделяющей турецкую и греческую части Кипра, они доехали быстро, турки и ООНовцы их легко пропустили. До греческой разделительной линии им пришлось ехать чуть ли не километр. Греки даже не стали смотреть документы, они немедленно показали жестами, чтобы вся честная компания немедленно убиралась обратно. Профессор пытался протестовать, но краем глаза он увидел, как один из солдат снимает с плеча автоматическую винтовку НК G3, которую производили в Греции по лицензии немецкой фирмы Heckler & Koch. У Игоря мелькнула мысль, что его и Яна солдаты, может быть, и не пристрелят, а вот Юнга – точно. Собака непрерывно рычала и лаяла, пыталась вылезти из машины, и это греков очень раздражало. Вокруг, насколько можно было видеть, не было ни души, солдаты были немыты, небриты и одеты в очень поношенную униформу. Многие из них были уже не юношеского возраста – лет по 40–50, офицера вычислить среди них было невозможно.
Профессор быстро принял решение – «Ауди» рванула с места и на полном газу помчалась обратно в турецкую сторону. Они успели на их же паром и без приключений добрались обратно до Мармариса. Путники остановились между портом и городом в живописной ротонде на обочине подумать о том, как жить дальше. Положение было критическим: денег было в обрез, и профессор видел только два выхода: попытаться продать машину и улететь в Израиль на самолете, или прорываться в Афины. Объятый думой Ермак, сидевший на берегу Иртыша, выглядел по сравнению с ним просто подвыпившим жизнерадостным весельчаком.
К ротонде подъехал старенький «Опель», и оттуда вышел пожилой, интеллигентный на вид турок с большими усами (усатых мужчин в те времена в Турции было процентов восемьдесят пять) проверить колеса. После этого он сел на скамейку в ротонде и вступил в беседу с Игорем, благо говорил немножко по-английски. Излить душу было больше некому, и профессор рассказал турку о своих злоключениях. Турок, которого звали Мехмет (он оказался учителем школы в предместьях Мармариса), отнесся к рассказу вполне сочувственно.
Немного подумав, он сказал:
– Продать машину, конечно, можно, но, во-первых, получите гроши, а во-вторых, это может занять много времени. Вот что я вам советую: поскольку здесь самый дешевый бензин во всей Турции, заправьте на все ваши деньги бак и канистры здесь на юге, и вам хватит до Афин, но сначала заезжайте в Анкару и получите греческую визу, и оттуда двигайте в Афины – там решите, что делать. А сейчас я приглашаю вас переночевать в моем доме, это километров двадцать отсюда.