40000 лет назад
Шрифт:
— Как он? — Легкий, приятный баритон задал вопрос квадратному, но взгляд был направлен на Федограна, внимательно изучая растерянное лицо парня.
— Очухался вроде. Пить просит. — Скамья качнулась, жалобно скрипнув, освобождаясь от тяжелого тела, которое вытянулось по стойке смирно, рядом.
— Хорошо, веди его к Щербатому, пусть посмотрит, а потом ко мне. Все вместе приходите. И пусть волхв идет и не выкобенивается. Оборотню пока ни слова. Пусть думает, что его брат — названный в беспамятстве, пребывает. Важно это. — И развернувшись, быстро вышел
— Ну пойдем, милок. Посмотрим тебя. Не волнуйся ты так. Знахарь у нас хороший. Сразу все видит. Всю правду скажет. Ничего от него не скроешь. — Елей, как догадался Федор, зовут его нового знакомого, смотрел так, словно предупреждал: «Колись, пока не поздно, всеравно все узнаю, и не обижайся потом»
Стояло солнечное утро. Еще не успевший прогреться, утренний ветер приятно гладил кожу. Стоявший напротив низенький седой дедок, со всклоченными волосами и такой же, торчащей в разные стороны бородой, что-то бубнил, невидимыми под растительностью ртом, и изображал театральные пассы иллюзиониста, перед лицом Федора, худыми скрюченными в артрозе руками, торчащими из под засаленного, темно-зеленого кейпа (накидка на плечи без рукавов), спускающегося до земли, и скрывающего ноги
— Нормально все с ним. Очухался, как я и говорил. Панику только зря подняли. Напоите, а то сейчас снова в обморок грохнется. То на него зелье снотворное так подействовало, да морок наложенный. Сильный кстати морок, кто и сподобился так постараться, не знаю. Нет в округе таких ведунов.
— Ты это, Щербатый. Надо к Митрохе идти. Зовет он. — Елей неуверенно посмотрел в глаза деда. — Ты как? Пойдешь?
— Куда-ж деваться. — вздохнул тот. — Коль воевода зовет идтись надобно, да и не отвяжется он. Пошли ужо.
Федору сунули в руки кружку с ледяной водой, и все ждали, когда он напьется, а потом, повели в терем воеводы.
«А дедок — то этот непрост. Вон как перед ним Елей стелился. Видно, что боится. Интересно, а кто он, этот Елей. Вот не верится мне, что простой стражник. Как-то он не по-простецки себя ведет, хоть и прикидывается таким добрым отцом-командиром. Надо с ним поосторожнее быть.» — Думал Федор, рассматривая квадратную спину, идущего впереди него воина: «Да и вообще поаккуратнее надо быть. Дурачка включить, и знать ничего не знаю и ведать не ведаю».
У входа в терем воеводы, сидели на высоких ступенях крыльца два воина в кожаных доспехах, но без шлемов. При приближении экскорта, сопровождающего нашего героя, они встали, подняв наконечниками в верх длинные копья, и молча распахнули двустворчатые массивные двери, тем самым приглашая проходить внутрь.
За овальным столом сидел тот самый молодой мужчина, который последним приходил к Федору, и угрюмо рассматривал входящих в помещение посетителей. Как догадался юноша, это и был воевода Митроха.
— Пришли мы, Митрох. — Доложил квадратный.
«Вон оно как, оказывается они его Митрохой только за глаза зовут, а так-то он воевода — Митрох. Надо запомнить и не опростоволосится.» — Подумал парень, стоя под сканирующим его,
— Присаживайтесь, поговорим.
Устроившись на высоком стуле, за овальным столом напротив воеводы, Федор окинул взглядом помещение. Просторное. Светлое. Окна распахнуты настежь, сквозняков тут никто не боится, шлифованные бревенчатые некрашеные, и потемневшие от времени, стены с затушенными факелами, высокие дощатые потолки. В углу, прислоненное копье, седло, с брошенными на него доспехами и мечем. Ничего лишнего. Жилище воина-холостяка, мало заботящегося о комфорте.
— Кто же ты такой? Найденыш — Федогран. Названный брат оборотня. — Произнес задумчиво воевода, отвлекая парня от рассматривания помещения и постукивая пальцами по крышке стола. — И кто же тобой так интересуется, что не постеснялся ворожить в моем городе? Не нравится мне это. Давай-ка, рассказывай всю правду. Но только не ври.
Но как тут не врать? Дед Чащун запретил рассказывать правду. Что делать, пришлось излагать легенду о болезни и амнезии.
— Да уж. — Усмехнулся воевода. — Из всего, что я услышал, только про Духа Жизни истина, остальное ложь. Выгнал бы я тебя из города, но смущает одно обстоятельство. Вул то же самое брешет, а вот для оборотня обман равносилен смерти. Только очень серьезные причины могли его заставить поступить так. Не нравится мне это. Но и Чащуну я отказать не могу. — Он задумался. — Где свиток, что ты мне нес?
Федор опустил голову и покраснел.
— Нет его. Или потерял, или украли.
— Рассказывай, что помнишь. После того как Вул ушел, что с тобой приключилось?
— Девушка ко мне подсела, я даже рассмотреть не успел. Все быстро случилось. Кружка с тем пойлом сама в руках оказалась. Только глаза зеленые помню, больше ничего.
— А свидетели говорят, что к тебе незнакомый дед подсел, таких еще ходоками зовут, и вы с ним обнялись как старые знакомые. Что на это ответишь? — Встрял в разговор Елей.
— Говорю же девушка была. — Набычился Федогран. — Не было никакого деда.
— Морок это. — Глухо прозвучал голос знахаря. — Очень сильный морок. А зеленые глаза, верный признак кромочника. Ты зрачков не разглядел случаем? Хоть немного было бы понятнее, с чем дело имеем.
— Нет. — Мотнул головой парень. — Не помню я. А кто такой, этот кромочник?
— Вот наглец. — Рассмеялся Щербатый. — Его тут пытают, а он вопросы задает. Но хотя, что я от воспитанника Чащуна, другого мог ожидать. Сам наглый и ученики такие же.
— Кромочники — это те, кого за Калинов мост не пустили. — Пояснил Елей. — Маются теперь. В Яви жизнь завершили, а в Правь не пускают.
В помещение, резко ворвался, переругивающийся с охранниками, Вул. Резко остановившись на входе, дальше степенно подошел к столу, склонив голову в приветствии, и как бы мимоходом, отвесив подзатыльник Фёдору, спросил разрешение присесть у воеводы. Тот, поначалу обескураженный подобным появлением, мотнул головой, в знак согласия, и вдруг залился веселым смехом, тыкая в оборотня пальцем: