402 метра (рейсеры)
Шрифт:
— Я все понимаю, — кивнул мент. — Ну, замочил — понятно. Гнались за девчонкой, караулили ее дома — тоже понятно. Грех такого свидетеля в живых оставлять. Я одного не понял — на кой им твое ведро сдалось? Других "червонцев" мало?
— Нет, Димка, — улыбнулся я. — Таких больше нет вообще. Эта десятка стоит штук сорок евро. Грубо говоря.
— Сорок чего? — переспросил капитан.
Его глаза удивленно округлились, а густые, кустистые брови встали дыбом. Первые секунды он не мог поверить своим ушам, а, поверив, не мог понять и это. Сорок тысяч евро! Он, честный опер уголовного розыска,
— Вот ни-и-и-чего себе, — присвистнул Дима. — И все же… Таня твоя у них. Грохнуть — и жить спокойно. Зачем им твоя машина?
Назвать мою крошку "ведром" у опера больше язык не поворачивался. Но вопрос он задал хороший. Ответа у меня было два: развести руками или пожать плечами. Подумав, я выбрал второй.
— Понятно, — кивнул капитан, меряя шагами кухню. — Понятно. А, может, припомнишь что-нибудь необычное, произошедшее в последнее время, странное? Оп! — милиционер резко остановился посреди своего пути, не дойдя до стены шагов пять. — Из Казахстана к тебе кто-нибудь приезжал?
— Почему ты спрашиваешь? — насторожился я.
— Погранцы недели три назад задержали на границе машину типа твоей. Нет, та, конечно, поскромнее была. "Девяносто девятая" переделенная, ценой баксов двадцать. Ее в Свердловске подрезали, собирались в Казахстане скинуть. Не вышло, — усмехнулся опер.
— В Казахстане? — рассмеялся я. — Продать? У кого там такие деньги есть?
— Нет, Саша, — погрозил пальцем Собакин. — Ты не прав. Население страны со столь обширными конопляными полями просто не может жить в нищете.
Разумеется! Этот момент я упустил. Откопав в кармане сотку, я нашел в телефонной книге номер справочного бюро.
— Сашка, привет, — ответил Паша после череды гудков.
Конечно, он. Кто еще? Кто еще, кроме президента Любительской Лиги Автоспорта может обладать информацией о казахстанском дрэгстере? Я не знаю, досье он там ведет, или как, но Паша всегда знал все и про всех. Оставалось надеяться, что данный случай — не исключение.
— Привет, привет, — поздоровался я. — Ты залетного этого знаешь?
— Какого? А, понял тебя. Кстати, поздравляю, классно ты вчера…
— Паша, времени нет, — оборвал его я. — Так знаешь?
Еще одна положительная черта президента ЛЛАС — он никогда не задет ненужных вопросов типа "зачем?".
— Нет, не знаю, — огорчил меня Паша. — Он тебе сильно нужен?
— До рези в яйцах, — буркнул я. — А что?
— Спроси у Лены. Она с ним и в этот раз общалась и в прошлый.
— В прошлый? — насторожился я.
— Да, он около месяца назад здесь был. Проездом. В Е-бург, кажется, собирался…
— Пашка! — воскликнул я. — Спасибо тебе огромное. Не представляешь, как выручил.
По датам все сходится. Месяц назад он был в Екатеринбурге, спустя неделю на границе появляется угнанная оттуда 21099, теперь он здесь, и кому-то сильно нужная моя крошка. Вывод очевиден.
Нельзя, правда, сказать, что ситуация прояснилась. Просто из одного
— Димарик, поехали, — вскочил я.
— Куда?
— Скоро узнаешь, поехали.
— Ты со своим "скоро узнаешь" заколебал уже, — проворчал капитан.
Но куда он денется с подводной лодки? Мы прыгнули в Pagero, и, выжимая из джипа все возможное, понеслись на работу к Лене. Конечно, на работу, куда еще? Не всем повезло работать на своего отчима, а отдельным субъектам, обделенным мозгами, в этом смысле везло еще меньше. Девушка работала менеджером в туристическом агентстве, и, держали ее тем не за выдающиеся способности, а за выдающиеся прелести, за которые (это знали все) частенько держался директор того агентства.
Охранник у дверей офиса окинул нас удивленным взглядом. Еще бы! Если судить по нашему растрепанному виду, то вояж не только в Египет, но и в Саратов нам не по карману. С прикидом контрастировал огромный букет ярко-алых роз, цена которого была больше, чем зарплата того же охранника за полгода.
— Я с тобой не разговариваю, — буркнула Лена, завидев меня, и поспешно уткнулась в стоящий на столе монитор, делая вид, что чертовски занята.
Фокус не удался даже не потому, что я прекрасно ее знал — нет. Работе девушки сильно мешал штекер силового кабеля дисплея, свисающий со столешницы.
— Я же сказала, что занята, — процедила она сквозь зубы, ожесточенно долбя по клавиатуре.
— Лена, солнышко, — с чувством произнес я, выкладывая поверх клавиатуры букет роз. — Извини меня, пожалуйста. Я был очень неправ, сболтнул не подумав. Мне очень нужна твоя помощь.
— Так прощения не просят, — ответила девушка, смягчившись.
— А как просят? — поинтересовался я.
— На коленях.
— А хо-хо ни хо-хо? — буркнул я.
Слава Богу, последней фразы Лена не расслышала. Иначе плакали бы все старания горючими слезами. Но так унижаться перед этой дурой я тоже не мог. Вообще, ситуация забрела в очередной, какой уже по счету, тупик. Стану тряпкой — спасу свою девочку, останусь мужиком — Таня погибнет. Побродив мыслями по закоулкам своего мозга, я понял, что другого выхода, все же, нет. Взяв со стола две папки, я бросил их на пол. Прощение прощением, а джинсы марать не хотелось. Дима тактично отвернулся, сделав вид, что его заинтересовала фотография Эйфелевой башни, висящая на стене.
— Прости меня, дурака грешного, — произнес я, глада на девушку снизу вверх.
— А поцеловать? — игриво потребовала девушка.
Я начал подниматься с колен.
— Нет, — возразила Лена, подсовывая мне под лицо носок сапога. — В ножку.
— Куда-куда? — я резко встал на ноги. — Не зарывайся. Даже мое раскаянье имеет предел.
— Ладно, — кивнула девушка. — Я думаю, этого достаточно. Ты прощен.
— Вот и ладушки, — улыбнулся я как можно более дружелюбно. — Лена, ты с казахом тем залетным общалась?