419
Шрифт:
— Ога, сэр, я его привел.
Комната большая, освещена тускло. Большой стол. Человек, отвернувшись, кашляет в платок. При каждой судороге, каждом вздохе плечи каменеют под белой рубашкой. В конце концов голос — слабый. Сильный. Такой и сякой. Взмах руки, по-прежнему спиной к визитерам.
— Садись, садись. — И затем: — Тунде, — ибо так звали худого с глазами как болото, — принеси пацану чего-нибудь холодненького.
Тунде выскользнул из комнаты, а Уинстон сел. Стол — обширная плита полированного дерева, в полумраке блестит.
Хозяин наконец развернулся к Уинстону:
— Ел сегодня? — Лицо как кулак. Глаза красные.
Уинстон кивнул, выдавил улыбку:
— Да, сэр. Спасибо, что спросили.
— Имя мое — Иронси-Эгобия. Меня называют ога, но «мистера»
— Благодарю вас, сэр. — И Уинстон чуточку расслабил плечи.
— Я тебе представился. А ты мне нет.
— Адам, сэр.
— А, первый человек. Удачный выбор. Ты зачастил в мои кафе, Адам. Всегда даешь на чай — не слишком много, но и не очень скупо. На чай даешь… аккуратно. Никогда не шумишь, всегда вежливый. И не водишься со спамерами. Из чего я делаю вывод, что у тебя имеется образование.
— Да, сэр.
— Колледж?
— Университет.
— В Лагосе?
— Да, сэр. — Ложь. Не в Лагосе, но все-таки образование имеется.
— Ага. — Иронси-Эгобия скривил губы. — Родители, значит, гордятся?
— Надо думать…
Иронси-Эгобия откатился в кресле подальше, прикрыл рот платком, закашлял, выворачивая легкие наизнанку, и кашлял так сильно и так долго, что, когда вновь повернулся к Уинстону, весь был в испарине. На платке осталась кровь; Уинстон сделал вид, что не заметил.
Опять возник Тунде — и так же беззвучно; на подносе — стаканы лимонада и серебряная чаша с крупными ледышками. Чашу Тунде передал ога, а тот взял со стола пестик для льда — письма он им, что ли, открывал? Иронси-Эгобия потыкал в ледышку, уронил осколки в стакан Уинстона — а несколько секунд назад этими пальцами отирал выхарканную кровь.
«Нечего мяться. Пей».
— Спасибо, сэр, — сказал Уинстон, поднося стакан к губам. Допив, вытер рот. — Очень освежает.
— Вот у меня тут пестик, — сказал Иронси-Эгобия. — Нынче кубики замораживают в холодильнике — кому они нужны, эти пестики? Почему их еще выпускают? Чистая показуха, вроде туши и перьев. Теперь пестик для льда — просто символ статуса. И оружие. Как и перо. — Он улыбнулся, приглашая Уинстона улыбнуться вместе с ним.
Пестик в руке Иронси-Эгобии разросся, замаячил грозно.
— Я сам из дельты Нигера, — сказал Иронси-Эгобия. — Но вырос в Старом Калабаре, у иезуитов, среди игбо. Красивый город. Знаешь Калабар?
— Никогда не бывал на востоке, сэр. Но Калабар знаю. Если не ошибаюсь, бывшая португальская колония?
— Именно. Меня зовут — если по-настоящему — Михаил, как архангела. И даже это не мое имя. Мне его подарили братья в семинарии. Хочешь правду? Я и не помню, как меня по-настоящему зовут. — Он засмеялся — и смеялся, пока не закашлялся. Потом, ухмыляясь, с повлажневшими глазами, прибавил: — Смешно? Мальчик из христианской семинарии забыл свое христианское имя.
— Я… я даже не знаю. — Уинстон глянул на Тунде, но тот ни намеком не выдал, надо ли Уинстону посмеяться.
— Иронси-Эгобия — имя, которое я себе взял сам. Укрепить решимость, приманить удачу. Честолюбие вознаградить.
«Эгобия» — это на йоруба, языке, на котором Уинстон говорил с дедушкой и бабушкой. «Эго» — «деньги», «бия» — «приди». «Эгобия» — скорее заклинание, чем взаправдашнее имя. «Придите, деньги».
А «Иронси»?
— В честь генерала, — пояснил Иронси-Эгобия. — Крепкая кость. Сильный человек, вождь.
Это у нас генерал, пришедший к власти после январского переворота в 1966-м, — переворота, в результате которого премьер-министр Нигерии был убит, а премьеры штатов посажены за решетку. Спустя полгода случился новый переворот, генерала свергли, похитили, пытали и убили. Одни говорили, что его привязали к «лендроверу» и таскали, пока не умер. Другие — что он был казнен, как подобает военному, одним выстрелом в голову. Третьи — что он умер в разгуле беспорядочной стрельбы, превратившей его тело в кровавую кашу. [16]
16
Имеется
До этого рывка к вершинам власти им восхищалась королева Елизавета, он командовал нигерийским экспедиционным корпусом в Конго. Уинстон видел фотографии генерала — точнее, королевы с генералом: ее величество путешествовала по Нигерии, до всех этих переворотов и перепереворотов, когда Нигерия еще входила в Британскую империю. Как раз в том году в Дельте нашли нефть. Может, отсюда и имя Иронси-Эгобии. Уинстон видел знаменитый снимок на комоде в родительской гостиной, в красивой гладкой рамке красного дерева, и лицо генерала Иронси прекрасно помнил.
— Имя течет, как пальмовое вино, согласись. Иронси-Эгобия.
Власть. Деньги. Магия.
— Это правда, — сказал Уинстон, слабея.
— Генерал Иронси был игбо. Слово «эгобия» — на йоруба. Их связывает дефис. Вот там я и живу, понимаешь? В дефисе. Там и обитаю. Я приехал в Лагос пацаном, хотел отыскать свою дорогу в этой комнате смеха. — Иронси-Эгобия улыбнулся. — Но выхода не нашел. Куда ни погляжу — мое лицо, мой голод. Тогда я стал искать молоток. И отыскал. Учился у председателя, у самого Убы. [17] Научился всему, чему он мог научить, и не только. Научился, как не попадаться. Я был знаком с Анини еще до того, как его поймали. [18] Я был на побегушках у Тафы, когда тот был генерал-инспектором полиции и еще не стал генерал-инспектором воров. [19] А когда Тафу взяли, я ушел в те воды, где помутнее. Пробовал когда-нибудь острогой забить рыбу в мутной воде? Очень трудно. Когда Эммануэль Нвуде развел бразильские банки на миллионы, [20] я об этом узнал первым. И когда вокруг Нвуде стали сжимать кольцо, я тоже узнал — раньше его. — Иронси-Эгобия вытянулся в кресле, заложил руки за голову, словно впервые задумавшись над вопросом: — Как мне это удалось? Я выжил, а другие споткнулись и упали — как? Как я, полукровка, полуигбо, полуиджо, сирота из мангровых болот, одержал победу в столь… неумолимом городе?
17
Вероятно, имеется в виду Ифеаньи Патрик Уба, создатель и председатель совета директоров нигерийского нефтяного концерна «Capital Oil and Gas Industries Ltd».
18
Лоренс Номаньягбон Анини (ок. 1960–1987) — нигерийский криминальный авторитет, гроза города Бенин в 1980-х. Был схвачен 3 декабря 1986 г., приговорен к смерти и казнен 29 марта 1987 г.
19
Мустафа Адебайо «Тафа» Балогун (р. 1947) в марте 2002 г. был назначен генерал-инспектором нигерийской полиции, а в январе 2005 г. был вынужден подать в отставку по подозрению в коррупции; на суде признал себя виновным и пообещал вернуть приобретенное, затем полгода провел в заключении.
20
Эммануэль Нвуде был крупнейшим акционером и директором Нигерийского Юнион-банка; осуществил третью по масштабам банковскую аферу в мире, в 1995–1998 гг. выманив у директора бразильского банка «Banco Noroeste Brazil» Нелсона Сакагути $ 242 млн.