42-я параллель
Шрифт:
– Это Седьмой полк, - сказал кто-то, и все захлопали и завопили. Под окнами оглушительно ревел оркестр. Слышен был мерный топот солдат. Все автомобили запруженного уличного потока приветствовали их гудками и сиренами. С крыш двухъярусных автобусов махали маленькими флажками. Мисс Уильямс нагнулась к Элинор и поцеловала ее в щеку. Джи Даблью стоял рядом и с горделивой улыбкой смотрел поверх их голов на улицу.
Когда прошел оркестр и движение возобновилось, они закрыли окно, и мисс Уильямс стала собирать и приводить в порядок разлетевшиеся бумаги. Джи Даблью получил телеграмму из Вашингтона, его предложение было принято,
– У меня предчувствие, что, если я привезу вас с собой обедать к Гертруде, - все уладится, - сказал он Элинор.
– А мои предчувствия редко меня обманывают.
– О, я уверена, что она поймет, - отвечала Элинор.
Выходя из конторы, они встретили в передней мистера Роббинса. Он не снял шляпы и не вынул сигары изо рта. Он, видимо, был пьян.
– Что ж это такое в самом деле, Уорд?
– сказал он.
– Объявлена война или нет?
– Если еще не объявлена, то сегодня будет объявлена, - сказал Джи Даблью.
– Ну, это гнуснейшее предательство, какое знала история, - сказал мистер Роббинс.
– Для чего же мы выбирали Вильсона вместо этих старых калош, как не для того, чтобы он не впутывал нас в эту кашу.
– Роббинс, я ни в коем случае не могу с вами согласиться, - сказал Джи Даблью.
– Я считаю, что наш долг - спасти...
– Но мистер Роббинс уже исчез в дверях конторы, распространяя сильный запах винного перегара.
– Ну, я бы его еще не так отчитала, - сказала Элинор, - если бы только он в состоянии был сейчас что-нибудь понимать.
Дорога до Грейт-Нэк в Пирс-Эрроу была незабываема. На небе еще догорало длинное красное зарево заката. Когда холодный ветер задул им в спину на мосту, перекинутом через 59-ю стрит, ей показалось, что они летят над огнями улиц и черными глыбами зданий и красной громадой Блекуэл-Айленд, над пароходами, заводскими трубами и ослепительно голубыми огнями силовых станций. Они говорили об Эдит Кавелл 149 , и воздушных налетах, и флагах, и прожекторах, и грохоте наступающих армий, и о Жанне д'Арк. Элинор подняла воротник мехового манто и думала, что ей сказать Гертруде Мурхауз.
149. Эдит Кавелл - американская сестра милосердия. Была расстреляна немцами в Бельгии как шпионка. Ее казнь, потопление "Лузитании", а также раскрытие диверсионно-пропагандистской деятельности немецкого военного атташе в США фон Папена были одними из главных формальных поводов, которыми США объясняли свое объявление войны Германии.
Когда они входили в дом, она волновалась, боясь скандала. Она приостановилась в передней и привела в порядок прическу и лицо, глядя в маленькое зеркальце своей сумки.
Гертруда Мурхауз сидела в больничном кресле у потрескивающего камина. Элинор бегло оглядела комнату и с удовольствием отметила,
– Я хотела поговорить с вами, - сказала Элинор. Гертруда Мурхауз протянула руку, не вставая с кресла.
– Простите, что я не встаю, мисс Стоддард, но эти грозные вести буквально сразили меня.
– Цивилизация требует жертв... от нас всех, - сказала Элинор.
– Да, конечно, это ужасно, что творят эти гунны, все эти отрезанные руки бельгийских детей, и вообще, - сказала Гертруда Мурхауз.
– Миссис Мурхауз, - сказала Элинор.
– Я хотела бы поговорить с вами о прискорбном недоразумении, которое касается моих отношений с вашим мужем. Неужели вы считаете меня такой женщиной, которая способна приехать сюда и смотреть вам прямо в лицо, если бы хоть крупица правды была во всех этих гнусных сплетнях. Наши отношения чисты, как свежевыпавший снег...
– Пожалуйста, не будем говорить об этом, мисс Стоддард. Я вполне верю вам.
Когда вошел Джи Даблью, они сидели по обе стороны камина и разговаривали об операции Гертруды. Элинор встала.
– Как это замечательно с вашей стороны, Джи Даблью.
Джи Даблью откашлялся и посмотрел на обеих.
– Этим я только отчасти выполняю свой долг, - сказал он.
– А в чем дело?
– спросила Гертруда.
– На все время войны я отдал себя в распоряжение правительства, предложив использовать меня, как оно найдет нужным.
– Но не на фронте?
– встревоженно спросила Гертруда.
– Я завтра отправляюсь в Вашингтон... Само собой, работать я буду бесплатно.
– Уорд, это благородно с твоей стороны, - сказала Гертруда.
Он медленно подошел к ее креслу, нагнулся и поцеловал ее в лоб.
– Все мы должны внести свою лепту. Дорогая моя, тебе и твоей матери я доверяю самое...
– Ну конечно, Уорд, ну конечно... Все это было нелепое недоразумение. Гертруда вся вспыхнула. Она поднялась на ноги.
– Я была дурацки подозрительна... Но ты не должен идти на фронт, Уорд. Я поговорю с матерью.
Она подошла к нему и положила руки ему на плечи. Элинор стояла, прислонясь к стене и глядя на них. На нем был прекрасно сидевший смокинг. Розоватое вечернее платье Гертруды резко выделялось на черном сукне. При свете хрустальной люстры его светлые волосы казались пепельно-серыми на фоне высоких серовато-желтых стен комнаты. Его лицо оставалось в тени и было очень печально. Элинор подумала, как мало ценят окружающие этого человека, как красива комната, словно декорация на сцене, словно Уистлер, словно Сара Бернар. Волнение застилало ей глаза.
– Я поступлю в Красный Крест, - сказала она.
– Я не могу ждать, я хочу скорее во Францию.
НОВОСТИ ДНЯ XIX
ГОРОД ПРИЗЫВАЕТ ПОДДЕРЖИТЕ НАЦИЮ
США ОБЪЯВИЛИ ВОЙНУ
За океан
За океан 150
на годичном собрании пайщиков акционерного общества заводов огнестрельного оружия "Кольт и Кo" распределен был дивиденд в 2.500.000 долларов. Основной капитал компании удвоился. Прибыль за год равнялась 259 процентам
Радостное изумление англичан
150. "За океан, за океан..." - популярная военная песенка.