42.Зачистка
Шрифт:
– Я думаю, это шанс, - продолжал бородатый.
– То есть кто-то мне дал возможность почти умереть, вернуться с того света, остановиться и подумать. Кто я, что я, зачем…
– Ты здесь каждый день имеешь шанс пулю в голову словить, - фыркнул Мунлайт.
– Если прикинуть, сколько раз ты умереть мог, шансы считать устанешь.
– Это другое, - не согласился Снейк, - то обычный риск. Каждодневный, будничный. А здесь все. Черта. Рубеж. Дальше либо понять что-то надо, либо отмахнуться и сдохнуть. А я не люблю раскидываться. Так что я ухожу.
– Нет, ты бежишь. Сбежать из Зоны. Был бы я поталантливей, кино бы с таким названием
Шутка вышла не смешной. Мун зажмурился и запустил пятерню в седые волосы. Пальцы судорожно стиснулись, грозя вырвать хороший клок белоснежной шерсти.
Понять что-то или отмахнуться. И это Снейку, которого он вытащил. А его самого кто вытащил? Господь бог? Провидение? Зона? Где он был и с какого света он вернулся? И если Снейк о таких вещах задумывается всего-то пулю в бедро словив, то уж ему-то точно глупо отмахиваться. Надо остановиться, подумать и понять. Хотя бы кто и для чего оставил ему жизнь, если большее даже не понимать, о нем задумываться страшно.
– Хорошо, уйдем вместе, - коротко бросил Мун.
– Только одно условие.
– Какое?
– выпучился Снейк, явно не ожидавший такого поворота.
– Прежде чем уходить, возьмем заказ. Один, но серьезный. Уходить без денег я не согласен. Надоело быть бомжем иванычем.
И Мунлайт растекся в хитрой лыбе.
11
Старший лейтенант Сергей Карташов не убегал. Он уходил. И не из Зоны отчуждения, а в нутро ее. Он шел туда, откуда накануне вечером решили бежать два сталкера. Причем если двое беглецов планировали срубить капусты, прежде чем сдернуть, Карташов имел твердое намерение предложить определенную сумму кому-то, кто согласится оказать некоторые услуги ему и его начальству.
Денег старлей намеревался не только предложить, но и заплатить. И начальство его кидать исполнителей тоже не намеревалось. Зачем, если речь о незначительной сумме, а вопрос, за который платят, достаточно серьезен?
На самом деле сумма была весьма и весьма значительной. Но для того, кто ее платил, она по всей вероятности большой ценности не представляла. Сергей прикинул, какими активами располагает генерал, если готов платить такие суммы бродягам, и крякнул. О том, какими суммами вертят те, кто выделил эти деньги Хворостину на подобную затею, было страшно даже подумать.
Была конечно вероятность того, что все эти подготовки операций по уничтожению сталкерни, инициатива не шибко умного генерала, но оставался аргумент, в пух и прах разметающий эту версию. Аргумент этот лежал застегнутый на молнию в неприметном отделении на дне лейтенантского рюкзака и имел вид пары пачек свежеотпечатанных банковских фантиков, которые, если верить государству, обеспечивались золотым запасом необъятной родины.
Нет, генерал не дурак. К дуракам такие бабки не плывут.
Впрочем, о деньгах Сергей старался не думать, иначе возникали ненужные соблазны. А схватить немного, или пусть даже много, денег и сбежать в планы Карташова не входило. Зачем цепляться за сомнительную сумму и ставить себя вне закона? Это же не американское кино. Это российская жизнь. А здесь другие законы жанра. Просто надо понять, с кем подружиться, под кого подстелиться и с кем поделиться. И если грамотно организовать эти три момента, то устроиться можно очень недурно.
И уж он-то сумеет правильно друзей выбрать. Тем более,
Капитан, друг закадычный. Он ведь так ничего и не понял. Не сообразил, что изменилось, даже если и почувствовал. А изменилось все. От расстановки сил до его к капитану отношения.
Берденко вышел проводить и выдать напутствия. Сергей слушал капитана в пол уха. Зачем, если он еще накануне выслушал напутствия от самого Хворостина? Карташов тратил на капитана время только из уважения ко вчерашнему начальнику-приятелю-собутыльнику. Но если капитан Андрюха навсегда остался во вчера, то старший лейтенант Сергей Карташов жил уже днем сегодняшним и планировал завтрашний. И это «прекрасное далеко» было сейчас полностью в его руках.
Через кордон Сергей прошел без заминки. Там были предупреждены и препятствий чинить не стали. Дальше стало хуже. С одной стороны ничего вроде бы и не изменилось, кордон был рядом, свои солдатики тоже, и никаких страстей, которыми, если верить россказням, кишит каждый квадратный метр Зоны отчуждения, видно не было. Но что-то такое неуловимое чувствовалось вокруг, словно какой-то невероятно гениальный парфюмер сумел собрать в бутылочку запах страха и опасности, а теперь щедро распрыскивал этот запах вокруг.
Ощущение невидимой опасности усилилось, когда кордон скрылся за поворотом. Оно витало в воздухе. Иногда начинало казаться, что стоит только сделать шаг в сторону и он вляпается во что-то смертельно опасное, потому от дороги Сергей решил не отходить. Раздолбанная, змеящаяся лента испорченного дорожного покрытия казалась теперь единственной ниточкой, что связывала его с внешним миром, и он рефлекторно цеплялся за эту связь, хоть и понимал, что это не умно.
С той стороны кордона ему много раз представлялось, как он сам сходит в Зону. Причем не потопчется с краю, где те же слепые собаки и мелкие неприятные аномалии, что встречаются и по ту сторону кордона, а пройдет глубже, чтобы оценить, насколько верно все то, о чем болтают. И идея эта виделась такой заманчивой…
Сейчас же, когда задумка воплотилась в жизнь, ничего притягательного в ней не осталось. Создавалось впечатление, что на него все время кто-то смотрит. Изучающе, недобро.
«Большой брат следит за тобой», - припомнилось некстати не то где-то прочитанное, не то подсмотренное в кино. Больше всего ему хотелось сейчас развернуться на сто восемьдесят градусов и бодрым шагом вернуться обратно.
Карташов встряхнулся, отгоняя ненужные мысли. Ничего страшного. Ему же не в Припять топать и не на ЧАЭС. Всего-то и надо, что найти какое-нибудь местечко, где тусуются местные завсегдатаи и подыскать нужного человека. Вот человек хорошо бы был такой, чтоб везде побывал и все знал в деталях. А самому все знать не обязательно. Как в том анекдоте про Вовочку на встрече выпускников: «Вова, а ты кем стал?» «Генералом». «Как генералом? Ты же в школе ни черта не знал». «Да я и сейчас ни хрена не знаю, но чтоб к утру все было сделано!»