42.Зачистка

Гравицкий Алексей

–  Так я не живу, я подыхаю, - с вселенской тоской в голосе отозвался Киряй.

Карташов кончил бинтовать, рванул край бинта, делая импровизированные тесемки.

–  А зачем ты меня спасал, если я идиот?

–  Я не тебя спасал, - буркнул Киряй.
– Я ублюдков отстреливал. Это разница.

–  Ты, значит, не ублюдок?

–  Я честный бродяга, - кивнул Киряй.
– Я такими вещами не занимаюсь. Сталкеры такими вещами не занимаются. Это только мусор всякий «гоп-стоп, мы подошли из-за угла». И когда видишь человека и подозреваешь в нем бандюка, сделать ничего не можешь, потому

что какие твои доказательства. А когда доказательства вот они, грех не облагодетельствовать человечество. И не избавить шесть с хреном миллиардов добрых самаритян от парочки мразей.

Старлей затянул импровизированные тесемки на бантик, поднялся на ноги и принялся паковать рюкзак. Киряй тоже поднялся. Только в отличие от Карташова внимание уделил не своим вещам, а принялся выворачивать карманы трупов.

«Честный бродяга, значит», - подумал про себя Сергей, - «Нет, к черту этого Киряя. Может он и полезен в качестве проводника, но слишком своенравный и непредсказуемый. К тому же хам».

–  А говорят, талант не пропьешь, - загундел вдруг Киряй.
– Не пропьешь! Как же! Это ж надо так промазать было.

«К тому же алкаш», - мелькнуло в голове.

Сергей закинул на плечо рюкзак, подхватил автомат и собрался идти.

–  Ты куда?
– одернул пропитой голос, не успел Карташов сделать и двух шагов.

–  По делам.

–  Меня проводишь, потом по делам, - безапиляционно заявил Киряй.

От такой наглости Сергей застыл на месте с открытым ртом.

–  С хрена ли?
– выдавил он наконец.

–  Я один могу не дойти. Штормит меня мальца. Не дай бог отключусь по дороге, а так ты меня, если что, в чувства приведешь.

–  У меня дела, - сухо произнес Карташов.

–  Подождут твои дела, - Киряй перехватил мосинку поудобнее.
– Я тебе между прочим жизнь спас, подставился из-за тебя. А тебе жалко со мной чуть-чуть прогуляться.

Сергей поглядел на трехлинейку в руке сталкера. Жизнь спас - это, положим, не аргумент. Сам ведь сказал, что не его спасал. Другое дело - винтовка. Это уже серьезно. Особенно если знать, как этот пропойца, не смотря на пропитый талант, с ней обращается. И хрен его знает, чего у этого синяка в голове перемкнет. А ему, как ни крути, придется идти какое-то время спиной к этому…

Сергей прикусил губу. Можно конечно пристрелить алкаша, но это было бы слишком даже для него с его прагматичным подходом ко всему.

–  Куда идти?
– кисло посмотрел на синяка Карташов.

–  Господи, ну зачем?
– закатил к небесам глаза Киряй и поглядел на старлея, будто видел его впервые в жизни.
– Домой, куда ж еще?

12

Домом оказалась землянка весьма странного вида. При взгляде на нее казалось, что здесь когда-то стоял дом, а все что от него осталось - подвал - стало берлогой Киряя. Возможно так оно и было, но спрашивать Сергей не стал.

Он устал. Дорога вымотала окончательно. Не смотря на заверения, что все рядом, шли они часов шесть, если не больше. То есть расстояние-то вроде было небольшим и в обычной жизни Сергей промахнул бы его по прямой за час. Но по прямой, как

выразился сталкер, здесь не ходили. И вообще самая короткая дорога обычно на тот свет.

Так это было на самом деле, или Киряй сгущал краски и пытался произвести впечатление, но петляли они долго и нудно. Правда ни разу ни во что не вляпались.

Пару раз у Карташова начинал верещать датчик аномалий. Сергей дергался, а его спутник издевался и поминал в суе господа, который раз выспрашивая, за что ему такое счастье. Сакраментальных вопросов, как подсчитал старлей, у Киряя было всего три: Зачем господь наплодил идиотов? Почему они так хитро расставлены, что попадаются на каждом шагу? И за какие прегрешения все эти идиоты путаются под ногами не у кого-нибудь, а у несчастного забулдыги бывшего снайпера.

Однажды вдалеке показались корявые фигуры. Вроде бы человеческие, но в совершенно животных позах. Они двигались неторопливо на четырех конечностях, потряхивая хоботками напяленных зачем-то противогазов. Фигурки было две, и хотя Сергей никогда не видел их раньше в живую, а сейчас наблюдал с очень большого расстояния, он узнал снорков. Их, как и некоторых других мутировавших тварей показывали в учебных фильмах. Тогда все эти мутанты вызвали брезгливое чувство и желание стрелять. Сейчас брезгливости не было, но рука сама потянулась к «калашу», который некоторое время безвольно болтался на ремне.

–  Не надо, - остановил Киряй.

–  Эти не тронут. Я их знаю, они живут рядом.

Сергей поглядел на «бывшего снайпера», как на умалишенного, но спорить не стал. Снорки между тем и вправду не тронули. Может просто не заметили.

Киряя штормило. Лицо его, и без того выглядевшее довольно паршиво, побледнело и осунулось, хотя казалось бы дальше некуда. Раненую руку он с трудом устроил на перевязь, хоть и жутко по этому поводу злился.

Пару раз, Карташову казалось, что сталкер и в самом деле сейчас завалится без сознания, но тот каким-то невероятным усилием воли продолжал идти. Когда же они наконец вышли к землянке, Сергей и сам уже мечтал только об одном - лечь и чтоб его не трогали.

–  Пришли, слава тебе господи, - сообщил Киряй и полез в темный провал входа.

Внутри обнаружилось весьма просторное помещение, в котором, как ни странно, был даже свет. Дальний правый угол комнаты оказался завален коробками. Рядом громоздились здоровенные бутылки для кулера. Сам агрегат устроился тут же. В дальнем левом рядком лежали один к другому деревянные ящики. На них сверху был водружен старый матрас, поверх которого валялось скомканное одеяло в серые и грязно-зеленые клетки.

Киряй добрался до ящиков, сел, повозился и, с трудом занося раненую руку, улегся-таки на матрас.

–  Там в углу консервы какие-то и лапшичка, - голос сталкера звучал совсем вяло.

–  Какая лапшичка?
– не понял Сергей.

–  Макароны растворимые, - непонятно объяснил Киряй.
– Раньше были популярны. Разводятся водой, размокают и можно жрать. Там еще вкус и запах в пакетике прилагается. Воду тоже найдешь.

Карташов прошел к кулеру, поковырял коробки. Пакетики с яичной лапшой быстрого приготовления нашлись в немыслимых количествах. Старлей взял один в руки и повертел, изучая.