42.Зачистка

Гравицкий Алексей

–  Глупо об этом говорить, - тихо и серьезно произнес Мунлайт.
– Мы все равно уходим. А они остаются и живут здесь.

–  Это меня и пугает, - глухо отозвался Снейк.

–  Сам говорил, что живут везде.

–  Говорил, - согласился Снейк.

Голос бородатого дрогнул, он так и не повернулся. Мунлайт тихонько похлопал по плечу и пошел прочь. Поравнявшись с деревом, поманил Егора. Мальчишка послушно, хоть и с опаской, подошел ближе.

Мунлайт опустился перед пареньком на корточки и вытащил свой нож. Тускло блеснуло отточенное лезвие. У мальчишки при виде ножа

заблестели глаза. Мун ухмыльнулся.

–  Нравится?

Егор молча кивнул. Сталкер взвесил клинок на ладони, подбросил легонько. Нож крутанулся в воздухе и стремительно полетел вниз, но упасть не успел. Пальцы ловко перехватили за лезвие. Мун протянул нож пареньку.

–  Держи, Георгий Победоносец. На память. Дядя Змей хороший человек, но нож у него дерьмовый.

Он вдруг поймал себя на том, что впервые назвал Снейка Змеем. И вышло это как-то само собой. Легко вышло.

–  Дядя Мун, - потянул за рукав осмелевший вдруг Егор.
– А почему вас Мунлайтом зовут?

–  Так назвали, - улыбнулся тот.

–  А правду говорят, что вас так назвали, потому что у вас голова белая?

Седой поперхнулся от неожиданности и закашлялся. Мальчонка стоял рядом, держа в каждой руке по ножу, и смотрел пристально, выжидая ответа.

–  А кто говорит?
– полюбопытствовал Мунлайт.

–  Рыжик, - тепло заулыбался пацан.

Мун отметил, что Рыжик титула «дядя» не удостоился и тоже заулыбался.

–  Ну, если Рыжик так сказал, значит, правда. Беги. Парнишка послушно обернулся и засверкал пятками.

Возле избы его ждал дядя Змей.

«Дядя, - подумал про себя.
– Сколько у него таких дядей? А он отца ждет. А отдельные глупые «дяди» дают ему ненужную надежду, что дождался».

–  Вот ведь два урода сентиментальных, - тихо выругался Мун.

В генштаб, как окрестил домик Резаного, он вошел злой и сосредоточенный.

–  У тебя спички есть?
– спросил с порога.

Резаный сидел за столом и внимательно разглядывал какой-то мелкий артефактик, что держал на вытянутой руке, зажав пинцетом. Видно, он пребывал в глубоких раздумьях, потому как от резкого голоса дернулся. Пинцет дрогнул, продукт жизнедеятельности какой-то аномалии вывалился из цепких металлических лапок и покатился по столешнице.

Главарь группировки имени себя чертыхнулся, убрал артефактик в стол, вынул из кармана коробок и бросил Мунлайту. Тот поймал на лету. Стрекотнуло.

–  Зачем тебе спички? Ты ж не куришь?

–  Поздняя осень, - недовольно буркнул Мунлайт, открывая коробок.

–  Кхм… Обострение у шизофреников?

Седой не отреагировал, только выудил спичку и убрал коробок в карман. Затем мгновенно успокоился, словно внутри щелкнули выключателем, и неспешно, с достоинством сунул спичку в рот, зажевав кончик.

–  Трава кончилась, - умиротворенно объяснил он.

Из всего дома в распоряжении Резаного была одна комната. Соседние помещения делили Айболит и еще двое парней. Что творилось у них там, Мунлайт не знал, благо заглядывать туда не доводилось, а потому сравнивать комнату главаря было не с чем. Но здешняя аккуратность и аскетичность буквально лезли

в глаза.

У Резаного было удивительно чисто. Казалось, проведи по полу белой тряпкой, и она сохранит свою белизну. Койка была застелена чуть ли не по струнке. Мебель - стол, стул и небольшой шкафчик - была такой же древней, как и все здесь. Но чья-то заботливая рука ошкурила старые деревяшки и аккуратно прошлась по посвежевшей мебели не то морилкой, не то какой-то краской, сохраняющей рисунок дерева. Ручки и петли были так же подтянуты и подогнаны. Сам ли делал это Резаный, или заставил кого, а может, все это добро досталось ему в наследство от какого-то педанта. Так или иначе, но чистота и порядок в сочетании со скромностью и продуманностью обстановки наталкивали на мысль, что Резаный имел богатый опыт службы в армии. Полное отсутствие уюта при этой функциональности заставляло в созревшей мысли утвердиться.

Общее впечатление портил только въевшийся запах дрянного табака. Словно прочитав его мысли, Резаный выудил пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и закурил.

–  Уходишь?
– спросил он отстраненно.

–  Злюсь, - честно признался Мун, несмотря на внешнее спокойствие, все еще не пришедший в себя.

–  Не сердись, - подначил Резаный.
– Осенью всегда трава вянет. По весне опять вылезет. Будешь снова сено жевать, если доживешь.

–  Не задел ни разу, - отозвался Мунлайт.
– Скажи лучше, чего я тебе должен?

–  Ничего, - покачал головой Резаный и глубоко затянулся.
– Рассчитались же вроде.

–  Я на всякий случай. Вдруг новое чего накапало.

Резаный поджал губы. На Муна поглядел серьезно и с грустью.

–  Уходишь, - протянул он.
– Да нет, я знал, что вы уйдете. И предлагать вам место в группе бесполезно.

–  Конечно, - нагло разулыбился Мун.
– Вы ж не группировка даже. Так, секта мелкого пошиба. Вот станете большими, как «Свобода», тогда поговорим.

Резаный поморщился.

–  Не свисти. Если мы разрастемся и станем даже не группировкой, а сектой глобального масштаба, как «Монолит», все равно тебе предлагать к нам вступить бесполезно. Ладно, вещи вам вернули. Патронами поделюсь, харчей с собой соберу. У меня только одна просьба. Подождите до завтра.

–  Зачем?
– не понял Мун.

–  Хочу вас кое с кем познакомить, - охотно отозвался Резаный.
– Ну и выпить напоследок. А то за полтора месяца мы с тобой так ни разу и не вмазали.

И Резаный криво оскалился. Изуродованная шрамом улыбка вышла неприятной, но искренней.

2

Кое-кто, с которым их хотели познакомить, был высок и худощав. На лице его выделялись длинные огибающие рот усы. Не хохол, оценил Мунлайт, глядя на вновь прибывшего. Разве что под хохла косит. Первым, кто его заметил, если не считать тех парней, что стояли на часах и пропустили длинного усатого сталкера в деревню, оказался Егор.

В глазах мальчонки мелькнули узнавание, радость, и он бросился к длинному, широко раскинув руки и высоко закидывая ноги на бегу.