47-й самурай

Хантер Стивен

Капитан понял, что ему придется умереть: силы покидали его, боль в животе нарастала.

Постепенно более сильный физически американец стал брать верх, но тут капитан вспомнил то, чему его учили на уроках фехтования: необходимо полностью отрешиться от окружающего мира. Каким-то образом ему удалось нанести удар в горло, американец отпрянул вверх, выпуская своего противника, и, не удержавшись на ногах, упал на пол. В одно мгновение капитан скользнул на него, сливаясь в жуткой интимности. Его правая рука потянулась к обтянутой кожей рукояти ножа, висевшего на ремне у американца; он выдернул нож, снова ощутив трение металла о металл, когда лезвие освободилось, покидая металлические ножны. Вонзив запястье американцу в горло, капитан отпихнул его

от себя и, используя инерцию, занес нож, целясь между двумя ребрами, чтобы лезвие свободно скользнуло в грудную полость. Обтянутая кожей рукоять с глубокими насечками была для него слишком толстой, но капитан крепко зажал ее сильными пальцами.

Теперь он занимал господствующее положение.

Капитан ощутил, как острие ножа вжимается в кожу, та сопротивляется, но затем поддается и лезвие на четверть дюйма входит в тело.

Небольшое усилие — и он пронзит американцу сердце и захватит с собой еще одного.

Эрл понял, что погиб. И откуда только этот тощий человечек черпает силы? Глядя японскому офицеру в глаза, он почувствовал, как кончик его собственного ножа входит между ребрами. Эрл попытался схватить противника за горло, но было уже слишком поздно.

«Со мной все кончено», — подумал он.

Япошка его одолел.

Взял над ним верх.

Эрл закрыл глаза. Он чувствовал давление запястья на горло, ощущал теплое дыхание японского офицера, вдыхал запах пота, машинного масла и рыбы, слышал синхронное биение двух сердец, сцепившихся в объятиях смерти.

Смертоносный кончик ножа проткнул кожу, выпуская капельку крови. Лезвие без труда скользнет дальше, пройдет через легкое и найдет комок мышц, именуемый его сердцем.

«О господи, Джуни, я так старался…»

Капитан надавил на рукоять ножа… и остановился.

На земле рядом с головой американца он увидел мягкий алюминиевый тюбик с накрученной на кончик иглой. Капитан сразу понял, что это морфий. Американец не собирался перерезать ему горло, он хотел облегчить его страдания.

Капитан отпрянул назад, понимая, что не сможет убить человека, который пытался спасти ему жизнь.

Однако сдаваться в плен тоже было нельзя.

«Я жалею, что не дал тебе ребенка, мне очень больно оставлять тебя одну. У нас не было времени, а мне нужно было так много тебе сказать…»

Но вдруг Эрлу стало легче дышать. Кончик ножа покинул его грудь, японский офицер слез с него и откатился в сторону, тяжело дыша. На его угрюмом лице появилась усмешка.

— Самурай! — воскликнул он.

После чего повернул тяжелый армейский нож острием к себе и вонзил в горло, перерезая главную артерию, разносящую кровь по всему телу. Удар был нанесен умело, и кровь брызнула ярким бурлящим фонтаном. За восемь секунд мозг офицера пожрал остававшиеся запасы кислорода и глюкозы, и его глаза закрылись.

— Он покончил с собой, — сказала Сьюзен.

— Да. Как сказал Сэму отец, ему показалось, что японец увидел шприц-тюбик с морфием, который он собирался ему ввести. Шприц лежал на полу рядом с ними. А может быть, с Хидеки Яно было довольно крови. Или своим поступком он хотел сказать: «Я лучше тебя, я мог тебя убить, а мог пощадить, но я сам шагнул в объятия смерти». Как бы то ни было, отец всегда считал, что этот поединок он проиграл. Победу в нем одержал тот японский офицер. И по каким-то неведомым причинам в разгар того сражения, самого страшного, самого кровопролитного сражения на земле — на этой «луне над преисподней», как кто-то назвал Иводзиму, — этот офицер даровал Эрлу Свэггеру жизнь. Вот почему мой отец расстался с мечом. Наверное, потому он никогда не говорил про эту медаль. И вот почему Эрл возвратился домой и у них с женой родился мальчик, которого они назвали Бобом Ли. Мистер Эрл очень любил этого мальчишку, помогал ему и учил жизни. Вот почему ставкой Боба Ли в этом деле является не только его собственная

жизнь, но и девять лет, прожитых вместе с отцом, который был великим человеком. А после тридцати с лишним лет бесцельного шатания по дороге, ведущей в никуда, Боб Ли сам обзавелся дочерью, тоже замечательной девчонкой. И все это восходит к тому решению, которое принял в доте японский офицер. Так что можно сказать, что Боб Ли в большом долгу перед семейством Яно. Называйте это онэ, называйте как хотите. Но всем, что у него есть, он обязан этому семейству.

— Это точно, — согласилась Сьюзен.

Боб взглянул на часы. Они показывали 4.59.57.

— Ну хорошо, — сказала Сьюзен. — Самураи, вперед!

Глава 43

ЦУСИНГУРА [35]

Последним, что сказал Свэггер, было:

— Когда упадешь на землю, выжди секунду, затем надевай прибор ночного видения и включай его.

Но за ту десятую долю секунды, что продолжалось падение, Сьюзен начисто забыла о его словах. Удар о землю получился гораздо сильнее, чем она предполагала, — как-никак прыгать пришлось с высоты семи футов. Сьюзен успела почувствовать, как ее тело вытянулось во всю длину, затем резко сложилось, будто меха аккордеона. Она налетела ступнями на землю, сильно тряхнув головой, так что из глаз брызнули искры.

35

Цусингура (дословно: «доблесть преданных вассалов») — в японском искусстве сюжет, посвященный подвигу сорока семи ронинов, отомстивших за смерть своего господина.

Придя в себя, молодая женщина увидела… не увидела ничего. Свет и тень, ничего определенного, ничего там, где что-то должно было быть; все в смятении, воля разбита вдребезги.

— Прибор, — шепнул Свэггер, приземлившийся рядом с ней.

Сьюзен опустила на лицо прибор ПВС-7, у них был день практических занятий с такими, когда она училась в центре в Форт-Брэгге несколько лет назад. Она щелкнула тумблером, который оказался не там, где должен был быть, а на дюйм правее, — судя по всему, прибор съехал набок при падении. Последовало еще одно мгновение растерянности, но затем Сьюзен поправила прибор, и все наконец встало на свои места.

Окружающий мир был зеленым, нечетким. И все же Сьюзен удалось различить дом. Слева у нее перед глазами словно расползалась по сторонам светящаяся амеба. Это были ребята из отряда капитана Танады. Они спрыгивали с забора, вскакивали на ноги и, задержавшись только для того, чтобы выхватить катану, устремлялись влево. Тем временем справа повторился тот же самый оптический феномен: это был отряд майора Фудзикавы, быть может чуть растянувшийся, но тоже спешащий в дело. Сьюзен обогнула дом, ничего не увидев, но тут входная дверь открылась, и на улицу выскочил человек с АК-47 в руках — опять же, автомат она помнила по курсу в Форт-Брэгге. Сзади послышался звук — чего? Словно легкий смазанный поршень скользнул по цилиндру, ничего резкого, но на удивление звонко. Это была винтовка с глушителем в руках Кима, снайпера номер три, и, прежде чем звук успел рассеяться, якудза с автоматом упал, словно ему перерезали колени и они перестали его держать. Рухнув на землю, он застыл.

Сьюзен осознала: только что у нее на глазах убили человека.

— В доме все чисто, — послышался сверху голос Кима.

В это мгновение подвал дома озарился ослепительными вспышками, которым вторили громкие хлопки: это первый отряд нападающих забросал шоковыми гранатами помещение, где собрались якудза.

— Пошли, пошли, — крикнул Боб.

Но Сьюзен, низко пригибаясь, уже бежала через двор прямо к дому. Добежав до стены, она двинулась вдоль нее, чувствуя позади присутствие Свэггера. Перешагнув через труп якудза с автоматом, молодая женщина стиснула в правой руке вакидзаси и нырнула в открытую дверь.