5-ый пункт, или Коктейль «Россия»
Шрифт:
С большим успехом играли за рубежом русские шахматисты: чемпион мира Александр Алехин и первый советский чемпион Ефим Боголюбов.
Писатели… Этот печальный список ныне хорошо знаком. Вот только его начало: Аверченко, Адамович, Айхенвальд, Алданов, Амфитеатров, Арцыбашев, Бальмонт, Берберова, Бунин, Бурлюк, Вейдле, Газдаиов, Зинаида Гиппиус, Горянский, Роман Гуль, Дон Аминадо… Зайцев, Куприн, Ремизов. «А как не хотелось мне уезжать из России», — говорил Алексей Ремизов. Не хотелось, а пришлось.
А сколько музыкантов нашли себе приют на Западе. И каких! Ефим Цимбалист, Яша
Исаак Добровейн — дирижер, пианист, композитор. Леопольд Ауэр — скрипач, дирижер, педагог, который заставил говорить весь мир о русской скрипичной школе…
А сколько детей уехало на Запад вместе с родителями! Шолом-Алейхем так описывает переживания мальчика Мотла: «Я подпрыгиваю и хлопаю себя по бедрам. Шутка ли — я еду!.. Куда, собственно, мы едем? А мне какое дело?.. Не все ли равно куда? Я еду — этого достаточно!..»
И дальше: «Ура, мы едем в Америку! Где она, эта Америка? Не знаю. Знаю только, что далеко, ужасно далеко…»
Мальчик Лев Тарасов, вывезенный из России, стал французским писателем Анри Труайя. Труайя живо интересуется русской культурой. Он говорит: «Гоголь, Тургенев, Достоевский, Чехов завоевали Францию, и лишь Пушкин остается узником собственного национального языка. Он приговорен разочаровывать всякого, кто не может читать по-русски».
Кстати, разбрелись по всему белому свету потомки Пушкина и Льва Толстого…
Что касается мальчиков, то был еще один босоногий Исаак, что бегал по улицам небольшого городка Петровичи недалеко от Смоленска. Его мать Рахиль повздорила с родителями мужа и уехала вместе с малолетним сыном в Америку, где он стал знаменитым писателем-фантастом Айзеком Азимовым.
Вот так щедро одарила Россия талантами Америку и другие страны Запада.
Люди уезжали из России в поисках заработков, в погоне за счастьем, из-за желания найти творческую свободу. Еще из-за страха, из-за гонений, притеснений и прочих причин, на которые горазда Ее Величество Жизнь.
Первый массовый исход жителей России вызвала революция 1917 года и первые трудные годы Советской республики (страх, голод, холод). Вторая волна эмиграции была вызвана второй мировой войной: остались на оккупированной территории… были вывезены в Европу… взяты в плен… изменили Родине и т. д. И, наконец, третья волна эмиграции взметнулась в 60–80-х годах: уезжали евреи, покидали страну диссиденты, кого-то просто депортировали почти насильно… Но так или иначе, на Западе оказались писатели Виктор Некрасов, Анатолий Кузнецов, Андрей Синявский, Александр Солженицын, Лев Копелев, Александр Галич, Владимир Максимов, Василий Аксенов, Георгий Владимов…
Некоторые из писателей вернулись окончательно (Солженицын), некоторые живут «на два дома» (Войнович). Кто-то просто приезжает навестить свою родину и друзей (Аксенов).
И —…Жизнь в сущности, есть расстоянье — между сегодня и завтра, иначе — будущим. И убыстрять свои шаги стоит, только ежели кто гонится по тропе сзади: убийца, грабители, прошлое и т. п.
Это из «Назидания» (1987) Бродского.
Список — опять этот список, всё по Шиндлеру, — большой и печальный: режиссеры Андрей Тарковский и Михаил Калик, дирижер Кирилл Кондрашин, музыкант Мстислав Ростропович, оперная певица Галина Вишневская, джазист Эдди Рознер, певец Эмиль Горовец… Артисты, художники, спортсмены…
В последние годы ситуация резко изменилась: нет КГБ, нет запретов, появилась долгожданная свобода передвижений, можно жить в России, а работать на Западе, возникло даже новое крамольное понятие «двойное гражданство». И всех опалило «жаром нынешних свобод». Это уже выражение Тимура Кибирова, и он же в педагогической поэме «Возвращение из Шпилькова в Коньково»:
Всякий, доченька, урод нынче может, слава Богу, проложить себе дорогу в эксклюзивный этот мир, в пятизвездочный трактир…Ныне все можно. И все разрешено. А когда-то и совсем недавно…
Отношение к Западу: за и против
Кто был первый беглец из России? Андрей Курбский при Иване Грозном. Но, возможно, кто-то бежал и раньше. Прельстительный Запад смущал русских на протяжении веков.
«Когда Борис Годунов, — писал Мандельштам в работе о Чаадаеве, — предвосхищая мысль Петра, отправил за границу русских молодых людей, ни один из них не вернулся. Они не вернулись по той простой причине, что нет пути обратно от бытия к небытию, что в душной Москве задохнулись бы вкусившие бессмертной весны неумирающего Рима. Но ведь и первые голуби не вернулись обратно в ковчег…»
В стародавние времена россияне коснели и пресмыкались в рабстве (крепостничество, зависимость от трона): «Во Франции на что нужна мысль? Чтоб ее высказать. В Англии? Чтоб привести ее в исполнение. В Германии? Чтоб ее обдумать. А у нас? — говорили тогда. — Нам на что?!»
Действительно, мысль в России развивалась медленно и тягуче. Она кристаллизовалась как мед. И все же Россия даже в безмыслии оставалась притягательным краем. На что уж Чаадаев, этот русский человек западной ориентации, и тот в конечном итоге вернулся на родину, чтобы принять от нее терновый венец. Про Петра Чаадаева можно сказать, как про Данта: «Этот был там, он видел — и вернулся».
Чаадаев вернулся, Печерин — нет.
Владимир Печерин, поэт и мыслитель, профессор классической филологии Московского университета, не вынес атмосферы политической реакции и в 1836 году покинул Россию навсегда.