5-ый пункт, или Коктейль «Россия»
Шрифт:
Трудно не согласиться с философом Ильиным, который говорил, что Россия испытывает тяжелое «бремя пространства». На этих пространствах, от Белого и Черного морей и до Тихого океана, цвели и цветут самые экзотические цветы. И не только русские ромашки и сирени. Произрастают и всякие иностранные цветики-семицветики. Но все они составляют украшение большого российского сада. И пусть расцветают сто цветов — неплохой лозунг, когда-то провозглашенный в Китае.
В заключение первой части книги хочу вернуться к мудрому Вольтеру. Он замечательно сказал:
«Моя любовь к отечеству не заставляет меня закрывать глаза на заслуги иностранцев, напротив, чем более я люблю отечество, тем
А в России, в ее недрах лежит и свое, и чужое…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Необходимое объяснение
«Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека».
Трудное это дело — определять национальность человека. В «Герое нашего времени» Лермонтова есть примечательный пассаж: «Нынче поутру зашел ко мне доктор; его имя Вернер, но он русский. Что тут удивительного? Я знал одного Иванова, который был немец».
Прошли целые века, и сколько было за это время всякого: различные войны (а стало быть, захваты и пленения людей), татаро-монгольское иго (полон, изнасилование), не говоря уже о мирных приглашениях, привлечениях иностранцев на русскую службу. Приезжали они, инородцы. Жили. Женились. Размножались. И в результате всех этих немыслимых сочетаний, браков и совместного проживания появлялись на свет какие-то странные русские, совсем не славянского вида: горбоносые, с узким разрезом татарских глаз, с тяжелыми тевтонскими подбородками, с живыми французскими манерами — галльские петушки от русских наседок…
К сожалению, нет под рукой атласа по генеалогии, да и существует ли такой? Не составляются нынче, увы, родословные, и все мы, как правило, — Иваны, не помнящие родства. И поэтому никак не решить кроссворда о происхождении того или иного человека, не докопаться до его первоначальных истоков. Одни вопросы: кто он и что он? А ответов нет.
И вот пришла мне в голову идея соединить вместе хотя бы крохи и осколки добытых сведений о происхождении некоторых деятелей русской истории и культуры, кто, без всякого сомнения, оказал влияние на духовное формирование русского народа.
Начнем с литературы. И, конечно, с «солнца нашей поэзии» — с Александра Сергеевича Пушкина.
Национальная святыня — Пушкин
Кто был по национальности кудесник русской речи? Народная молва гласит: русской крови в нем и капли одной не было; немецкая и арапская кровь была.
А я повеса вечно праздный, Потомок негров безобразный,— писал о себе Пушкин.
Юрий Тынянов проследил род Пушкиных от маленького абиссинца, который попал в Россию и женился на пленной шведке. Пошли дети, и 14 абиссинских и шведских сыновей все стали русскими дворянами. «Так началось русское Ганнибальство, веселое, сердитое, желчное, с шутками, озорством, гневом, свирепостью, русскими крепостными харемами, бранью, нежностью, любовью к пляскам, песням, к женщинам…»
Из того предпушкинского времени — в советское: «У моей России вывороченные негритянские губы, синие ногти и курчавые волосы — и от этой России меня отлучить нельзя… В ней, в моей России, намешаны тысячи кровей, тысячи страстей… Меня — русского поэта — «пятым пунктом» отлучить от этой России нельзя!..» (Александр Галич. «Генеральная репетиция»).
Может быть, Пушкин потому стал Пушкиным, что его далекие предки пришли в Россию, а не жили здесь, на российских просторах, испокон веков, где, как заметил историк Сергей Соловьев, «печальная, суровая, однообразная природа не могла живительно действовать на дух человека, развивать в нем чувство красоты, стремление к украшению жизни, поднимать его выше ежедневного, будничного однообразия, приводить в праздничное состояние, столь необходимое для восстановления сил…»
Это так называемый географический фактор, влияющий на характер и темперамент человека. Французский мыслитель Шарль Луи Монтескье утверждал, что характер народов меняется в зависимости от широты, на которой они живут, и от размеров занимаемой территории.
Это уж точно. Одно дело люксембуржец, живущий на крохотном участке Европы, величиной с носовой платок. И совсем иное — русский человек. Николай Бердяев отмечал, что «в душе русского народа остался сильный природный элемент, связанный с необъятностью русской земли, с безграничностью русской равнины».
«Мы — северные люди, — писал Василий Розанов. — У нас ни пальм, ни баобабов. Сосенки, березки…»
И он же: «По обстоятельствам климата и истории у нас есть один «гражданский мотив»: служи. Не до цветочков».
Этот диагноз российской действительности Василий Розанов поставил в 1913 году.
Итак, Россия — это бесконечные равнины, однообразные леса, так и тянет к лени и запою («Тебе скучно в Петербурге, а мне в деревне…» — писал Пушкин Рылееву в конце апреля 1825 года). А откуда пришли далекие предки Пушкина? Из страны жаркой, экзотической, буйной, своенравной. И передали своим потомкам по генному коду свой бунтующий африканский темперамент, кому досталась порция поменьше, кому — побольше, а Александру Пушкину — аж с лихвой!
«Нервы его ходили всегда, как на шарнирах», — давала характеристику Пушкину его родная сестра.
«Арап, бросавшийся на русских женщин», — сказал о поэте Федор Сологуб. А Анна Ахматова, процитировав это сологубовское определение, заметила Лидии Чуковской: «Вы не знали этого? Да, он Пушкина не выносил. Ненавидел. Быть может, завидовал ему: соперник!..» (Запись от 6 марта 1940 года). Но, может быть, действительно «бросался», и в результате рождались шедевры русской поэзии, и, конечно, «Я помню чудное мгновенье».