50 оттенков рассвета

Драгам Аля

— А вот и моя невеста. Е-е-ева, познакомься.

Имён я ожидаемо не запоминаю, мечтая затолкать ему в глотку это издевательское «Е-е-ева». Он же специально так называет, растягивая буквы.

Терплю общество урода ровно шесть минут. В зале висят красивые часы и я пристально их рассматриваю. Юлия в двух шагах от нас на своём посту.

— Прошу меня извинить. Душно и разболелась голова. Я отойду, дорогой? — Если бы словами можно было убивать, на полу у ног бы дымилось тело Каримовича. Жаль, не дожил этот Карим до нашей встречи. Моим последним вопросом было,

каково ему живется, зная, что родил подобную мразь. Не исключено, что и сам он таким же был.

— Юля, проводи мою невесту. — Короткий приказ не поворачивая головы.

Режим робота включён на полную: шаг, ещё один, ещё… Открыть дверь, войти. Закрыть.

Мы дожидаемся, пока помещение покинет женщина в платье с меховым воротником. Смотрю на неё, и пробивает нервный смех. Как Эллочка—Людоедка. Интересно, запас слов у неё такой же?

— О чём…

— Не перебивай. У нас не так много времени. — Юлия подходит к двери и запирает её на замок. Затем проверяет кабинки. — Ника, про которую ты спрашивала, моя сестра. Сводная. Не родная, но не менее любимая. С детства росли рядом, всегда друг за друга горой.

— Я не понимаю…

— Когда от Хаузова сбежала жена, и он слетел с катушек, Вероника попалась ему на глаза. Юная, красивая, доверчивая. Он красиво ухаживал, она сдалась. Через пять дней её нашли на трассе.

Прикрываю рот в ужасе, сдерживая крик.

Юлия говорит абсолютно без эмоций. Но они не нужны. Весь кошмар прошлого встает перед глазами. Я так явно вижу хрупкую девушку, безжизненное тело в канаве у дороги…

— Как же… как…

Бормочу что-то бессвязное. Никак не могу сформулировать вопрос.

— Тихо. Она жива. Осталась жива, если это можно назвать жизнью. Повреждения позвоночника, сломанные ребра, раздроблена кость ноги… Она никогда уже не сможет ходить, никогда не сможет вернуться к танцам. А она любила танцевать. Очень любила, Лина.

— Но… почему его…

— Потому что всё решают деньги и власть. Всё, Лина. Всё решается с помощью кэша. Кто больше заплатил, тот и прав.

Юлия рассказывает торопливо ещё и ещё. А я в прострации нахожусь. Почему? Почему в этом грёбаном мире так всё устроено? Почему!?

Неужели некому заступиться , спасти… некому уничтожить это чудовище?!

— Я помогу тебе. Не знаю как. Я подумаю. Но помогу. Ты не должна повторить судьбу Ники. — Юлия крепко прижимает к себе, и я чувствую, как трясется её тело. — Будь умницей, Лина. Потерпи. Потерпи. И я смогу тебя вытащить. Смогу. Ты многое сделала сама. Здорово придумала с письмом. Твоя бабушка пока в безопасности.

— Но…

Я была уверена, что мой план идеален. Кто мог подумать про письмо и пойти проверять? Как?! Где я ошиблась?

— Ты молодец. Хорошо придумала. Все хорошо придумала, — повторяет Юлия. — Я случайно его нашла. Когда тебя Вадим проводил в машину, я оставалась осмотреться. Помнишь? Случайно увидела твой почерк и ради любопытства… не важно. Никто не знает. Никто. Пока он не начал искать…

Пока не начал…

23.

Артур.

Я

не живу в мире розовых соплей и зефирных облаков. Примерно представляю, какая дичь творится среди сильных мира сего. То, что для обычного человека кажется откровенной пошлостью или грязью, для многих из элитной тусовки может быть привычной средой обитания.

Про долг дяди девчонки я уже был в курсе, благодаря собранной Севером информации. Но услышать подробности о жизни хрупкого цветочка из первых уст. Ладно, из вторых. Но менее жутко не стало. А когда старая бабушка проснулась и добавила к рассказу свои наблюдения… Черт, у меня волосы на затылке по стойке «Смирно!» встали.

Краска стыда за собственное малодушие бессилие и наглость несколько раз заливали лицо на протяжении всего разговора. Дебильная фраза про боль, кинутая девочке в больнице, кажется теперь уродливой, показывающей мою гнилую сущность. Хотел поставить на место хрупкую принцесску, а по факту сам себя опустил ниже плинтуса.

— Собирайтесь, — после нескольких минут молчания, говорю притихшим собеседницам. — Самые необходимые вещи бери, Арин, остальное купим.

— Куда… Куда собираться?

— Подумай объективно: я не особо напрягался, чтобы найти вас. И с первого же раза сижу с тобой за одним столом. Если люди, заинтересованные навредить, захотят это сделать, они будут здесь в течение нескольких часов. Вопрос в том,когдаони захотят это сделать.

Я не давлю, но весь расклад сразу обрисовываю, чтобы у женщин была возможность принять решение. Пока что ситуация выглядит паршивым образом.

А еще я вроде как не собирался вписываться, но сейчас тупо не могу оставить одних эту испуганную пару.

— Я предлагаю вам свою помощь и защиту. Пока не смогу обещать, что Евангелину получиться вытащить, — я трезво оцениваю происходящее, и не буду скрывать мысли или выкручиваться, — но я могу гарантировать вам безопасность.

— Артур, но… но можем ли мы Вам доверять.

— Правильный вопрос, Арина. Правильный, но тебе не кажется, что ты задаешь его поздно? Я уже в вашем убежище, я уже в курсе истории.

То, что я для девчонки поверхностно знакомый человек, небольшой, но козырь.

— Я сейчас пойду за машиной. У вас будет время обсудить и принять решение. Если не захотите ехать со мной, настаивать не буду. Доказательств, что я по правильную сторону баррикад, у меня нет. Но у меня есть убеждение, что Ева говорила обо мне и я не вызывал у нее недоверия. Учитывая деликатный момент нашего знакомства. — Последнее предложение добавляю тише, чтобы не шокировать старую женщину.

Бабушка Евы может передвигаться в пределах дома самостоятельно, что не может не радовать. Машина у меня больше спортивная и я уже прикидывал по-разному, как впихнуть в нее кресло. Приобрести новое не станет острой проблемой, но пожилые люди очень привязаны и зациклены на своихпривычныхвещах.