50 оттенков рассвета
Шрифт:
— А это?
Жест в сторону старушки, дремлющей сидя. Её даже наши танцы с бубном не разбудили.
— Линина бабушка. Мы приехали сюда с ней, потому что для здоровья…
— Полезно и всё такое. Понятно. Ева с вами?
— Ева? Нннннет… а что, сбежала все-таки? Правда сбежала? Я же… ой, я в неё всегда верила.
— Так, подруга Арина, кажется мне, что я них хрена не понимаю. Веди к себе и все рассказывай. От кого ты здесь прячешься со старой бабулей, почему нервничаешь…и главное,
— А Вы… Вы зачем здесь?
Что ж глаза-то у тебя такие зашуганные, девочка?
— Кого ты боишься Арин? Я приехал один, как видишь. С той стороны, за углом, стоит моя машина. Ты меня уже, судя по всему, где-то видела. Где?
— В клубе. Лина с Вами ушла тогда… ну…
— Я понял. Когда она лишилась девственности. Так?
— Да.
Девчонка краснеет не по-детски и глаза вниз опускает. Права была Нина Ивановна: совсем еще… вчерашние школьницы… Только игры у них какие-то… не детские. Совсем не детские.
— Итак, она утвердила меня на почетную роль дефл… кхм… первого мужчины. Слиняла ночью. И?
— И?
— Ты мне расскажи, что дальше было? Я, безусловно, в ту ночь был не очень трезв, но хорошо помню, что подружку твою не обижал и из номера не выставлял? Давай—ка мне и показывай дорогу.
Оттесняю Арину в сторону, берусь за ручки коляски и качу, следуя указаниям проводницы. Ушла она от жилья на приличное расстояние. Рассказала, что бабушке скучно в четырех стенах, и они каждый день совершают круг по поселку.
— Артур, я всё Вам расскажу. Отвечу на все вопросы. — Арина решительно смотрит на меня, стоя на крыльце покосившегося домика. Интересно, чей он? Жилья у Лины и ее родственников в этих краях я не припомню.
— Но? Ты что-то хочешь взамен? Назови сумму, ты её получишь.
— Да нет же. Нет. Мне нужны от Вас деньги. Вы… Артур, Вы только спасите Лину? Помогите ей. Пожалуйста. Поможете?
Что-то в её голосе и просьбе заставляет внутри сжаться. Предчувствие?
Вкатываю коляску и прохожу в дом.
— Рассказывай.
22.
Лина.
— Ты с ума сошла?
Холодная рука смыкается на запястье, не давая сделать последний шаг. Дергаюсь, ноги соскальзывают, но вперед дернуться не получается и я больно бьюсь боком о металлическое ограждение.
Вскрикиваю, когда понимаю,ктостоит сзади.
Юлия буквально вытаскивает меня на ровную поверхность и с силой прижимает к себе.
— Ты что творишь, ненормальная? Что творишь? — Повторяет, как заведенная, ощупывая мое лицо, плечи.
Дёргаюсь, уклоняясь от неприятных прикосновений.
— Глупая, какая
Я ничего не понимаю из того бреда, что она несет. Мне холодно, я дрожу. Когда шла сюда, у меня была цель. Та цель, к которой я шла. Я бы не замерзла.Не успела бы. А потом… потом мне было бы всё равно…
— Отпусти, — шиплю, впиваясь в пальцы, которые всё еще крепко держат мою руку. — Отпусти немедленно.
— Отпущу. Отпущу. Только успокойся. Успокойся, Лина.
Может, у меня получилось? И это просто параллельный мир? Ведь никто точно не знает, что находитсязагранью.
Моргаю часто—часто. Видение не пропадает. Передо мной по-прежнему находится Юлия. Та самая надсмотрщица, которая шагу не дает ступить.
Впрочем, чему удивляться? Она все это время находилась за моей спиной. Вот только… только откуда это испуганное лицо и бледная кожа?
— Отпускаю. Готова? Не побежишь завершать начатое?
— Не побегу, — сквозь зубы. Я не собираюсь устраивать показательные выступления. Решиться один раз было непросто, а решиться второй… когда уже видел эту манящую бездну…
Хотя да, о чём я вообще? То, что меня ждет, страшнее. Куда страшнее.
— Идем в тепло. Ты дрожишь.
Механически совершаю действия. Передвигаю ноги. Мне все еще потряхивает от пережитого. А еще от ужаса: что будет, когда эта сволочь доложит о моем неудавшемся побеге?
— Никак. Кто такая Ника? — Вспоминаю, что это имя шептала церберша.
— Нам надо поговорить, Лина. Придется поговорить, — уточняет с нажимом.
Снова захват на локте. Отскакиваю. От подобных захватов Хаузова у меня потом синяки неделями сходят.
— Сейчас сделаешь так, как я тебе скажу. Идем к Тиграну. Он уже искал тебя. Потом скажешь, что разболелась голова. Я отведу тебя в дамскую комнату. Там никто не помешает. Всё поняла? Улыбаешься и ведешь себя, как обычно.
— Зачем?
— Затем, чтоонне должен знать. Или рассказать ему?
— Я поняла. Иду, улыбаюсь, отпрашиваюсь в туалет.
— Умница. И улыбайся, Лина. Постарайся. Поверь, тебе это сейчас нужно.
Ооо, в искусстве лицемерия за эти дни я так поднаторела, что сама себя порой не узнаю. Улыбаться, когда внутри все внутренности скручивает от страха? Да на раз—два. И неважно, что потом откат наступает такой силы, будто ломает под колесами танка. Потому что сначала я делаю, а потом приходит осознание и понимание.
Натягиваю самую широкую улыбку из своего арсенала и шагаю к массивной фигуре жениха. Он как раз благосклонно позволяет поздравлять себя с предстоящим торжеством.