50 знаменитых больных

Кочемировская Елена

Зато англичане не пожалели 10 тыс. ливров за Деву. Англичане купили ее, чтобы предать позорной казни. Они нуждались в доказательствах того, что она действовала ведьминской силой — иначе приходилось признать, что английская армия не столь уж сильна. Жанну должны были отлучить от церкви и уничтожить, чтобы подорвать патриотические чувства французов.

Девушку заковали в кандалы и увезли в Руан — подальше от линии фронта. Возглавить суд инквизиции должен был епископ Бовэ по фамилии Кошон (точно так же по-французски звучит слово «свинья»).

Формально Кошон был назначен потому,

что Жанна попала в плен у Компьена, входившего в епархию Бовэ. На деле он был членом королевского совета Англии, доверенным лицом герцога Бедфорда (опекуна Генриха VI). За успех в судебном разбирательстве над Жанной д’Арк англичане обещали Кошону митру архиепископа Руанского.

Кошон назначил трибунал из 12 богословов (по числу апостолов), привлек в качестве экспертов около 125 юристов и церковников. Из них только аббат Никола Гуперланд усомнился в том, что суд, состоящий из заведомых противников Карла VII, может объективно разобраться в деле его сторонницы. Гуперланд а исключили из состава трибунала, бросили за решетку и пригрозили утопить, если он станет настаивать на своем.

Суд длился много месяцев. «Священный» трибунал заседал в Буврейском замке, в одном из подвалов которого содержалась Жанна.

Инквизиторы обвиняли Орлеанскую деву во всех смертных грехах: в колдовстве, идолопоклонстве, связях с Дьяволом и других преступлениях против веры. Она слышала «голоса» — значит, это были голоса бесов. Она пыталась бежать из темницы — значит, признавала свою вину. Она утверждала, что является девственницей, и ее подвергли освидетельствованию (истинность слов Жанны очень осложнила ход следствия — теперь нельзя было утверждать, что она вступала в связь с дьяволом).

У Жанны не было адвоката, допрос производился при закрытых дверях, ее ответы извращались, а то и просто сочинялись и писались от ее имени. В камере вместе с Жанной постоянно находилось несколько английских солдат, и она не могла расстаться с мужской одеждой — «доказательством» того, что она колдунья. К ней прислали священника, который, выдав себя за ее земляка и друга, вел с ней беседы и подсказывал, как отвечать на вопросы инквизиторов. В это время в соседней камере, приложив ухо к отверстию, их беседу слушал Кошон.

Судебная машина, казалось, должна была сломить Жанну, запутать ее и заставить отречься от самой себя. Но, как писал Марк Твен, девушка, «ослабленная муками жестокого тюремного заключения и вынужденная ежедневно отвечать на ловкие коварные вопросы, придуманные отборными судьями, никогда не теряла ни присутствия духа, ни чудесной ясности ума. Ей расставляли ловушки, которые она угадывала верным инстинктом. На нее дождем сыпались вопросы, которые затруднили бы ученых богословов; с полдюжины ожесточенных спорщиков нападали на нее одновременно и прерывали ее ответы». Жанна легко парировала провокационные вопросы инквизиторов.

Но у Орлеанской девы не было ни малейшей надежды спасти свою жизнь. Англичане были неумолимы: она является причиной их неудач, и ее судьба предрешена.

Ранним утром 24 мая 1431 г. был устроен спектакль. Жанну привезли на кладбище аббатства Сент-Уэн, поставили на помост и трижды предложили отречься. Она трижды отказалась.

Тогда высокий суд приступил к чтению приговора: церковь передавала осужденную в руки светской власти, прося обойтись с осужденной снисходительно, «без повреждения членов». Эта лукавая формулировка означала сожжение на костре.

И тут Жанна не выдержала, она закричала, что подчиняется во всем воле суда и приговору. Она публично отреклась, поставив под текстом отречения крест. Приговор заменили. В новом приговоре суд учел «чистосердечное раскаяние подсудимой и снял с нее оковы церковного отлучения <.> Но так как ты тяжко согрешила против Бога и святой веры, то мы осуждаем тебя окончательно и бесповоротно на вечное заключение, на хлеб горести и воду отчаяния, дабы там, оценив наше милосердие и умеренность, ты оплакивала бы содеянное тобою и не могла бы вновь совершить то, в чем ныне раскаялась».

На этом процесс по делу о впадении в ересь «некой женщины Жанны, обычно именуемой Девой», закончился. Однако одного покаяния было недостаточно. «Милосердный приговор» был только отсрочкой казни.

Жанне обещали: если она покается, ее переведут в женское отделение тюрьмы и снимут кандалы. И вот ее, переодев в женское платье, швырнули в прежнюю камеру, с теми же солдатами. Однако мужская одежда Жанны была кем-то заботливо подкинута в камеру и валялась здесь же, в мешке.

Прошло два дня, и Жанна, стремясь обезопасить себя от посягательств солдат, вновь надела мужской наряд. В тот момент, когда Жанна сделала это, ее судьба была предрешена: она вторично впала в ересь, то есть совершила преступление, которое неминуемо влекло за собой смерть на костре.

Трибунал приступил к слушанию дела о вторичном впадении в ересь, и 28 мая состоялся единственный допрос подсудимой. Жанна заявила судьям: «Мои святые сильно упрекали меня за малодушие, достойное гнева Божия и вечной погибели», — и отказалась от своего отречения. Во вторник, 29 мая, трибунал принял решение об отлучении Жанны от церкви и выдаче светским властям. Казнь назначили на следующий день.

30 мая 1431 г. на рыночной площади Руана собралось около десяти тысяч человек. Сюда вывели 19-летнюю Жанну. На голове — «дурацкий» колпак, лицо закрыто вуалью, полотняная рубаха пропитана серой. Шеренга английских солдат образует живой щит, никого не подпуская к костру, подготовленному для «упорствующей еретички».

Взойдя на плаху, Жанна начала горячо молиться. Она «смиренно попросила прощения у всех людей, какого бы состояния они ни были, у друзей и у врагов, прося всех молиться за нее и прощая все зло, какое ей сделали». В толпе послышались рыдания.

Кошон огласил текст окончательного приговора: «.Жанна, известная под прозвищем Дева, впала в различные заблуждения и многие преступления раскола, идолопоклонства, призывания демонов и многочисленных иных злодеяний. После отречения от заблуждений. ты впала опять в эти заблуждения и в эти преступления, как пес возвращается к блевотине своей. Мы извергаем тебя, отсекаем тебя, оставляем тебя, прося светскую власть вынести над тобой умеренный приговор, не доходящий до смерти и до повреждения членов». После этого Кошон удалился.