6:0 в пользу жизни

Осиновский Александр Дмитриевич

И, не дожидаясь ответа, прикоснулся своими губами к щеке этой старой женщины.

Щека у Раисы Андреевны была теплая и сухая, и Дмитрию Сергеевичу в этот момент показалось, что это была щека его мамы.

Пятница, тринадцатое

Пятница, тринадцатое

— Сегодня пятница, тринадцатое…, — произнес механический голос. Звук раздавался из многофункционального

телефонного аппарата, стоявшего на столике у изголовья широкой кровати.

Паша протянул руку, выключил режим будильника и голос замолчал, не закончив начатой фразы.

Он продолжил лежать с закрытыми глазами. Паша любил подремать после сигнала будильника еще минут пятнадцать — двадцать, однако этим утром чувство тревоги не позволило ему вернуться в ускользающий сон.

Паша в первый момент пробуждения не понял, откуда вдруг возникло у него это чувство внутреннего дискомфорта и обеспокоенности. От сегодняшнего дня он не ожидал ничего такого, что могло бы представлять опасность, нарушить его планы или причинить какие-либо неприятности. Размышляя об этом, Паша решил, что все дело в совпадении тринадцатого числа с пятницей. К тому же на этот день в астрологическом ежедневнике был напечатан неутешительный прогноз, а прогнозам Паша привык доверять и регулярно их читал, что было всегда поводом для шуток, отпускаемых женой в его адрес.

Придя к этим выводам, Паша успокоился, и чувство тревоги улеглось. Ему предстоял тяжелый день, но, с другой стороны, достаточно обыденный, каких было уже достаточно. Главное событие этой пятницы — назначенное на двенадцать часов судебное заседание по делу о банкротстве «Автотранса».

Павел Павлович не первый год занимался банкротной темой — бизнесом не простым и не дешевым, требующим знания, опыта и, самое главное, связей.

Все это у него имелось в наличии: степень кандидата юридических наук, членство в экспертном совете при ФСФО (Федеральная служба России по финансовому оздоровлению), близкие знакомства с нужными людьми, своя консалтинговая фирма со звучным названием «Фрактор», студенты, пара аспирантов (Паша читал свой курс на юрфаке университета), а, кроме того, недавно купленная просторная квартира, почти новый «мерседес», любимая жена и пятилетний сын.

Паша лежал в постели и мысленно выстраивал сценарий сегодняшнего судебного заседания.

Банкротство «Автотранса» было заказным.

Заказчиком был сам Михаил Григорьевич, что гарантировало после успешного завершения арбитражного спора получение Пашей второй половины солидного вознаграждения.

Конечно, в схеме банкротства, выстроенной Пашей, имелись слабые стороны, но Пашин опыт говорил о том, что все получится как надо, а связи и, самое главное, проделанная им подготовительная работа должны были обеспечить достижение нужного результата.

В основе заявленного им требования о признании «Автотранса» несостоятельным лежал договор на оказание консультационных услуг, стоимостью в полтора миллиона рублей, из которого собственно и возникала задолженность «Автотранса» перед «Фрактором».

По Пашиному замыслу такой договор якобы был заключен еще в июле позапрошлого года, когда был жив бывший генеральный директор «Автотранса». Поскольку под текстом договора, составленного задним числом, тот уже не мог расписаться, то от имени «Автотранса»,

якобы по доверенности, договор подписал Игорь Смирнов, основной претендент на освободившееся директорское кресло, а при жизни бывшего генерального — его финансовый директор.

Для большей достоверности на акте выполненных «Фрактором» работ решили изобразить подпись бывшего генерального директора и датировать ее апрелем прошлого года, когда генеральный был еще жив. Банкротчикам подпись на акте сдачи-приемки выполненных работ удалось изобразить настолько похожей, что даже графологическая экспертиза вряд ли сможет с гарантией сказать, что незамысловатые закорючки покойного генерального директора принадлежат чужой руке.

Собственно, со смерти генерального директора и начались нынешние беды «Автотранса».

Тот баланс интересов, который существовал между крупными акционерами, моментально рухнул, когда пятидесятилетний генеральный директор внезапно умер от сердечного приступа. А уже через две недели после похорон, Игорь Смирнов, ставший исполняющим обязанности генерального директора, группой акционеров был отстранен от управления предприятием.

Поскольку у Смирнова не было ни денег, ни команды, которая могла бы обеспечить ему победу в нарастающем корпоративном конфликте, то, оказавшись в ноябре прошлого года за воротами предприятия, Смирнов сразу же обратился за помощью к Михаилу Григорьевичу — «Папе», у которого когда-то начинал сам Павел Павлович.

Михаил Григорьевич согласился помочь и, действительно, дал денег, подключил кое-кого из своих юристов, рассчитывая, посадив Смирнова в кресло генерального, присоединить «Автотранс» к своей «империи».

Затем в течение трех месяцев Папа в деятельность Смирнова практически не вмешивался и тот вел тему почти самостоятельно. Неудача Смирнова могла обернуться для Михаила Григорьевича большой удачей: претендент в генеральные обрастал долгами и расписывался в собственном бессилии, после чего на сцене появлялся сам Папа «весь в белом». Самое главное в такой ситуации — не упустить момент. И в начале марта такой момент настал.

Паша открыл глаза и посмотрел на часы у изголовья. Времени лежать в постели больше не оставалось. Стараясь не шуметь, он встал, прошел на кухню и взглянул на наружный термометр: тот показывал плюс один. День начался.

Стоя в ванной под струей теплой воды из душа, Паша опять мысленно вернулся к делу «Автотранса».

После «липового» ноябрьского собрания, которое отстранило Игоря Смирнова от управления предприятием, в декабре тот провел свое заочное собрание акционеров, избравшее его, Смирнова, генеральным директором «Автотранса».

Смирнов по наивности полагал, что как только он напишет заявление в правоохранительные органы, то все сразу кинуться помогать ему возвратиться в «Автотранс». Опытный Павел Павлович считал иначе и сразу сказал Смирнову, что ему надо было тогда немедленно идти в суд, получать определение, а, еще лучше, решение суда, брать пристава, милицию, менять охрану, издавать свои приказы.

Смирнов кивал, соглашался, но, поскольку этот разговор происходил уже в начале марта, разводил руками, и Паша понимал, что Михаил Григорьевич был прав — наступил наилучший момент для захвата им «Автотранса» путем введения на предприятии арбитражного управления.