66 градусов северной широты
Шрифт:
— Должно быть, сам Бенедикт.
— Или кто-то, кого он хорошо знал. Брат? Я не могу поверить, чтобы Бенни признался в этом в своем рассказе.
— Может, хотел как-то избавиться от этого воспоминания, — предположила Ингилейф. — Как-никак эта глава в «Болоте и человеке» определенно о Гуннаре.
— Это может быть совпадением, — не очень уверенно проговорил Магнус.
— Ты полицейский. Неужели веришь в совпадения?
— Как ни странно, верю, — признался Магнус. — В жизни такое
— Значит, надо повидаться с Уннюр? Узнать, читала ли она этот рассказ?
— Я позвоню ей.
Уннюр согласилась встретиться с ними в названном ею ресторане в Стиккисхольмюре. Это было чрезвычайно уютное и располагающее к непринужденному общению заведение, но там сидели только испанец и исландец, обсуждавшие на английском проблемы промысла. Из окон открывался хороший вид на гавань, где разворачивался паром, направляющийся к Западным Фьордам.
Уннюр с чашкой кофе ждала их. Магнус представил ей Ингилейф.
— Я не захотела встречаться на этот раз в доме, — сразу же заявила Уннюр. — Там муж, а я не говорила ему о романе с твоим отцом. Я не горжусь этой связью и не хочу, чтобы он о ней знал.
— Понимаю. Но не беспокойтесь. Как я сказал по телефону, разговаривать мы будем не об этом.
— Прочел ту главу в «Болоте и человеке»? — спросила Уннюр.
— Да, — ответил Магнус. — Думаете, все указывает на то, что Гуннар убил соседа?
— Да. Я уверена в этом. Когда эта книга вышла, здесь было много разговоров. Кто-то быстро обнаружил сходство. Тогда я еще работала в Рейкьявике, но при встрече с родственниками речь только об этом и шла.
— Не знаете, что говорил Бенедикт по этому поводу?
— Отрицал, но ему никто не верил. Думаю, он удивлялся тому, что люди усмотрели подобную взаимосвязь. И конечно, твой дед утверждал, что все это чушь. Естественно, эта книга вызывала у него злость. А моя тетя убедила меня, что в ней кое-что есть.
— Ваша тетя?
— Да. Жена моего дяди. И старшая сестра Бенедикта. Тогда она жила в Храуне.
— И она подтвердила эту историю?
— Нет, — ответила Уннюр. — Она не хотела ничего говорить. Лишь понимающе улыбалась.
— Знали вы Бенедикта?
— Да. Мы встречались раза два на больших семейных сборищах. Приятный человек, очень умный, довольно тихий. Его мать продала ферму в Храуне и переехала сюда, в город. У нее был магазин одежды. Она умерла где-то в шестидесятых. Но ты говоришь, что нашел еще один рассказ?
— Да. Его вспомнила Ингилейф. У вас есть сборники его рассказов?
— Нет, — ответила Уннюр.
— Так вот, там есть рассказ, озаглавленный «На узкой дорожке». — И пересказал сюжет внимательно слушавшей Уннюр.
— Понятно. Теперь вспоминаю. Ведь Гуннар упал
— Да, — ответил Магнус. — С Головы Буланда. Он ехал верхом. Я слышал это от деда.
— И ты предполагаешь, что его кто-то столкнул? Бенедикт?
— Возможно. В рассказе парень мстит за изнасилование сестры. В данном случае он бы мстил за убийство отца.
Уннюр задумалась.
— Думаю, это правдоподобно. Мне трудно представить, что Бенедикт кого-то убил. Но теперь это уже давняя история, так ведь?
— Может быть, не такая уж давняя. Вспомните, Бенедикта ведь тоже убили. В восемьдесят пятом году.
— Но его убил грабитель, — заметила Уннюр.
Какое-то время все трое сидели молча, обдумывая эту историю.
Уннюр содрогнулась.
— Это жутко. Три смерти. За пятьдесят лет. С тридцатых по восьмидесятые годы.
— Ваша тетя еще жива? — спросила Ингилейф.
— Да. Но вряд ли она вам что-то скажет.
— Поведение стариков предсказать трудно, — вздохнула Ингилейф. — Иногда они рады поговорить именно о тех, кого уже нет на свете.
— Это важно, — с задумчивым видом проговорил Магнус.
— Да, наверное, — согласилась Уннюр. — Что же, пойдем, повидаем ее. Она живет рядом.
Выйдя из ресторана, они пошли по улочке, поднимавшейся вверх, к рыбозаводу. Подошли к крохотному, напоминавшему картинку из детской книжки ярко-зеленому домику с окрашенной в красный цвет гофрированной железной крышей. Окна украшали безделушки в виде эльфов. Уннюр позвонила. Над дверью висела белая табличка, там была старательно выведена черной краской дата постройки — «1903», цифры обрамлял цветочный орнамент.
Хильдюр, тетя Уннюр, была маленькой, сгорбленной, с ясными голубыми глазами, выражавшими несомненно острый ум. При виде племянницы лицо ее засветилось. Она повела гостей в жарко натопленную, до предела заставленную мебелью гостиную с пейзажами на стенах и исландскими флажками, торчащими среди фигурок всевозможных эльфов, котиков, троллей и чучел птиц, не оставлявших какого-либо свободного места. Она первым делом отправила племянницу на кухню принести кофе.
Сама же Хильдюр занялась вязанием.
— Для правнука, — пояснила она. — На будущей неделе ему исполнится два года, это ко дню рождения, так что, пожалуйста, не обращайте внимания на эти манипуляции.
При этом она гордо продемонстрировала почти законченный свитер из овечьей шерсти с замысловатыми сине-белыми узорами, пересекающимися на груди и плечах концентрическими кругами.
— Красивый, — не смогла скрыть своего восторга Ингилейф.
Старушка была явно довольна этим замечанием.
Уннюр вернулась с кофейником.