69 этюдов о русских писателях
Шрифт:
ЗАБЫТЫЙ ПЕРВЫЙ
Александр Сумароков
В датах жизни Александра Сумарокова сплошные семерки: 1717 – 1777. Вольтер писал Сумарокову: «Вы долго еще будете славою своего отечества». Вольтер ошибся: Сумарокова быстро забыли.
А забыли Александра Сумарокова зря: он был не только ярким представителем дворянского классицизма, но и первым русским на театре: его пьесы вошли в репертуар первого
Александр Петрович Сумароков родился 14(25) ноября 1717 года в Москве в доме деда в Большом Чернышевском переулке, дед был по положению «стряпчий с ключом». А род Сумароковых – старинный дворянский. Обучение Сумароков прошел в Сухопутном кадетском корпусе и прославился на балах как отличный танцор, а уж менуэт танцевал просто бесподобно. Но танцы закончились – и началась служба. Сумароков служил адъютантом у вице-канцлера графа Головина, затем у графа Разумовского. Блистал в свете, но не ярко, умеренно – на вторых ролях (ибо состояние было небогатым, а так, средненьким). Но Сумароков был умен, остер и склонен к сочинительству. Начинал писать стихи под Тредиаковского, а потом попал под влияние од Ломоносова. В 1743 году 26-летний Сумароков состязался со своими кумирами Тредиаковским и Ломоносовым в переложении 143-го псалма на русский язык.
Сумароков сначала писал любовные стишки – пасторали, песенки, затем перешел к трагедиям – «Хорев», «Гамлет», «Синав и Трувор», «Дмитрий-самозванец». А еще сочинил несколько комедий – «Вздорщица», «Рогоносец по воображению» и другие. Тут следует заметить, что в середине XVIII века в театре господствовали сначала немцы, потом французы и итальянцы. Они бились за благосклонность царского двора, за свою карьеру в России и за деньги. Так вот, этих иноземных на театре Сумарокову удалось немного подвинуть, когда он стал сочинителем трагедий, связанных с отечественной историей, и комедий, высмеивающих «нравы национальные».
3 февраля 1755 года в Петербурге была представлена первая русская опера «Цефал и Прокрис» по сценарию Сумарокова, а 5 сентября 1759 года был поставлен балет «Прибежище Добродетели» с русскими актерами (Ф. Волков, Дмитриевский, Г. Волков, Попов). Итак, первая русская опера и первый русский балет.
Сумароков лихо переводил произведения Расина и Бомарше, Мольера и Шекспира. Многие пьесы ставил сам как режиссер. Короче, смелый человек, замахнувшийся на самого «Вильяма нашего Шекспира» и заменивший слишком мудреный монолог Гамлета на более удобоваримые тирады из Вольтера.
За свое рвение Сумароков в 1756 году был назначен директором первого русского профессионального театра, учрежденного в Петербурге. Но характер имел не покладистый, несколько вздорный и в конце концов испортил отношения со многими важными вельможами. К тому же не всем по душе пришлись отдельные тираноборческие реплики из его трагедий. И пришлось Сумарокову уйти в отставку, а в 1769 году он переехал из Петербурга в Москву. Приобрел красивый дом-сад на Новинском бульваре и любил щеголять в камзоле с орденской лентой через плечо.
Существует такой литературный анекдот. Сумароков очень уважал Баркова как ученого и острого критика и всегда требовал его слов касательно своих сочинений. Барков пришел
– Сумароков вольный человек! Сумароков первый русский стихотворец! – сказал он ему.
Обрадованный Сумароков велел тотчас подать ему водки, а Баркову только того и хотелось. Он напился пьян. Выходя, сказал:
– Александр Петрович, я тебе солгал: первый-то русский стихотворец – я, второй – Ломоносов, а ты только что третий.
Сумароков чуть его не зарезал.
Такой вот анекдотец. По натуре Сумароков был добрым и благородным человеком. Часто помогал бедным. «Коли хочешь ты писать, то прежде влюбись», – повторял он правило Буало.
Любовь! Любовь! Ты сердце к утехам заманя,Любовь! Любовь! Ты уж полонила меня.Эдакие лирические пасторали давно ушедших дней: «Не грусти, мой свет! Мне грустно и самой...» В своих стихах Сумароков постоянно боролся со «злодеями». Ненависть вызывали у него люди, которых «обуяли алчь и жажда» – денег и золота. Возмущался он системой фаворитизма.
Всегда болван – болван. В каком бы ни был чине.Овца – всегда овца и во златой овчине.Высмеивал Сумароков фанфаронство, щегольство, галломанию офранцуженных «вертопрахов» и «вертопрушек». Частенько пребывал в тоске и меланхолии.
Мной тоска день и ночь обладает;Как змея, мое сердце съядает,Томно сердце всечасно рыдает.Иль не будет напастям конца?Вопию ко престолу Творца:Умягчи, Боже, злые сердца!Много размышлял Сумароков о жизни («Не зрим мы твердости ни в чем») и о смерти («На свете жизни нет миляе./И нет на свете смерти зляе,/ Но смерть – последняя беда»). Миляе-зляе – так уже не пишут...
Как оценивали Сумарокова современники и потомки? Некоторые ценили высоко, ставя его наравне с Мольером и Расином, плакали от его драм и смеялись до слез от его комедий. Новиков считал, что все сделанное Сумароковым – это «сокровище русского Парнаса». Пушкин похвалил Сумарокова, что он, де, «прекрасно знал русский язык». Но в другой раз и сурово покритиковал Сумарокова. Когда Сумароков умер, Карамзин написал: «Уже фимиам не дымится перед кумиром; не тронем мраморного подножия; оставим в целости и надпись: Сумароков! Соорудим новые статуи, если надобно; не будем разрушать тех, которые воздвигнуты благородною ревностью отцов наших!»
А вот строки Евгения Евтушенко о Сумарокове:
Он был не в меру унижаемИ был не в меру вознесен...Последние годы жизни Сумарокова были трудными. Сам он писал с горечью:
На что писателя отличного мне честь,Коль нечего ни пить, ни есть?Да и честь прошла. Популярность рассеялась, как дым. Раньше Сумароков помогал другим, а когда стало трудно самому, никто не пришел ему на помощь. Пришлось закладывать дом. За долги описали все: рукописи, книги, гравюры, мебель... Сумароков обратился к Григорию Потемкину: «Я человек. У меня пылали и пылают страсти. А у гонителей моих ледяные перья приказные: им любо будет, если я умру с голода или с холода». В стихотворении «К неправедным судьям» писал: