72 часа
Шрифт:
— Дадите нам минутку?
Уолтерс кивает, и они с двумя другими мужчинами находят бревно, чтобы сесть. Ноа подходит ко мне, обхватывает мое лицо ладонями.
— Ты невероятная, сильная, ты умница. Я знаю, как тяжело вернуться сюда. Я чувствую это, слышу это, я дышу этим, и мне хочется как можно быстрее бежать отсюда. Но ты, ты чертовски храбрая...
Я приподнимаюсь на носочки и целую его, долго и глубоко.
— Этот ублюдок дал мне второй шанс, Ноа, — шепчу я, отстранившись. — У этих детей
— У меня от тебя захватывает дух, — шепчет он, поглаживая большим пальцем мою щеку. — Точно так же, как в первый вечер, когда я встретил тебя. Ты свела меня с ума тогда, ты сводишь меня с ума сейчас.
— Только в этот раз я не настолько глупа, чтобы отпустить тебя, — выдыхаю я, обхватив его лицо ладонью.
— Я никогда больше не позволю тебе сбежать. Я должен был остановить тебя. Должен был бороться сильнее.
— Мы боролись, мы держались друг за друга, а теперь давай просто будем вместе.
— Договорились, — бормочет он, снова целуя меня, прежде чем подозвать мужчин.
Я шагаю в воду, и мы двигаемся теперь гораздо быстрее, чем когда были здесь в прошлый раз. Нам требуется несколько часов, чтобы добраться до большой заводи перед пещерой. Я останавливаюсь, осторожно двигая ногами в воде, чтобы не утонуть. Офицеры тоже в воде позади нас. Я уверена, что другой вход в пещеру идет с поверхности, но мы не нашли его.
— Я не могу идти дальше, — говорю я. — Не думаю, что найду в себе силы снова на них посмотреть, но это та самая пещера. Мы подождем вас тут.
— Мы понимаем, — говорит Гарри, один из офицеров, который был с нами с самого начала.
— Просто поднимитесь и пройдите через водопад, — предлагает Ноа. — Мы подождем у ручья.
Они кивают и исчезают в водопаде. Я подплываю к краю, вылезаю на знакомый берег и сажусь, проводя пальцами по мягкой сухой земле.
— Ты в порядке? — спрашивает Ноа, усаживаясь рядом со мной.
— Мы выбрались, — говорю я. — Несмотря ни на что, мы выбрались. Было так много мгновений, когда я верила, что мы не справимся. Я почти сдалась, потому что думала, что у нас нет шансов. Но вот мы здесь.
— Вот мы здесь, — говорит он, взяв меня за руку. — Твоя Ба сейчас так бы тобой гордилась.
Моя нижняя губа дрожит, и он протягивает руку и берет меня за другую руку.
— Она бы гордилась, Лара. Она верила в тебя сильнее всех остальных. Если бы была здесь, она бы всем сказала, что знала, что ты справишься.
Я тихо смеюсь.
— Она бы так и сказала. Она бы гордилась. Ты прав, она была бы рада увидеть, что я снова обрела себя, но я сделала это не для нее. Я сделала это для тебя.
— Тебе потребовалось много сил. Я твой должник, Лара, — говорит Ноа голосом, полным эмоций.
— Не думаю, что когда-нибудь полностью прощу
— Ты сейчас это и делаешь. Это все, что имеет значение.
Я прижимаюсь к нему.
— Я так часто думала, что мы умрем, а теперь мы просто сидим здесь, в месте, которое было нашим кошмаром, и говорим.
— Здесь красиво, правда?
— Чертовски красиво.
— Он думал, что раскусил нас, — говорит Ноа, скользя большим пальцем по моей ладони, которая лежит в его руке. — Он был уверен, что знает, как мы будем себя вести, что будем делать.
— Мы доказали, что он ошибался.
Ноа сжимает мою руку.
— Мы доказали, что он ошибался.
ЭПИЛОГ
Два года спустя
Я улыбаюсь Ноа, который держит на руках нашу дочь. Она агукает, когда смотрит на него, размахивая пухлыми ручками. Я придвигаюсь ближе к ним, останавливаюсь у спинки дивана и наклоняюсь, прижимаясь губами к шее Ноа, а затем наклоняюсь и беру руку Бесси, позволяя ей сжать свои крошечные пальчики вокруг моих. У нее папины глаза. Если честно, она — копия Ноа.
Само совершенство.
— Ты сегодня не пойдешь в участок? — говорю я, прижимаясь носом к его шее и вдыхая его запах.
Он вздыхает.
— Нет, сегодня целый день проведу дома с моими девочками.
— Хм, интересно, как мы можем его провести?
Ноа фыркает и поворачивается, прижимаясь своими губами к моим.
— Все будет зависеть от твоей дочери.
— Моей дочери? — Я хихикаю. — Значит, она моя, когда капризничает, но твоя, когда хорошо себя ведет?
Он ухмыляется.
— Именно.
Я тянусь к пульту дистанционного управления, включаю телевизор, и на экране появляется репортаж. Все та же история, что и в последние несколько недель. Ею забиты все каналы и вся пресса в стране.
— Снова, — говорит Ноа напряженным голосом.
— Да, — бормочу я, отпуская его и обходя диван, чтобы сесть рядом. — Не понимаю, почему кто-то хочет сделать из ужаса, который пережил, какой-то повод для славы.
Тело Ноа напрягается.
— И я. Я бы с радостью провел остаток своей жизни, никогда не вспоминая о том, что произошло в том лесу. И уж точно не стал бы писать об этом книгу.