8–9–8
Шрифт:
Какие муки, должно быть, испытывала бедняжка!
Думать еще и в этом направлении — все равно что губить сердце понапрасну, а в нем никогда не было места и для живой Соледад, что уж говорить о мертвой? Но можно посмотреть на ситуацию и под другим углом: Соледад Санта-Муэрте— бедняжка — 33 несчастья предполагала такое развитие событий. Каждый, кто впускает сонмище крошечных человеческих демонов в свою стеклянную душу, должен быть готов к тому, что стекло рано или
Власти над убийцами и их демонами.
Власти над воришками и их демонами.
Власти над мошенниками, сутенерами, проститутками, наркоторговцами, взломщиками сейфов — и их демонами.
Странно, что птицы, змеи, грозовые облака и языки пламени выбрали именно Соледад — ханжу, которая видела гнусность в любых, самых невинных, поступках и проявлениях.
Значит, преступление — не гнусность?
Все остальное — гнусность, а преступление нет.
Книжку об этом не напишешь, говорит Мария-Христина, а если напишешь — никто не станет ее читать. И почему это Соледад отправилась в Мехико, в его бедные, задыхающиеся от пороков кварталы, где культ Санта-Муэрте особенно силен и где индульгенцию от всего можно получить за крошку галетного печенья?
Потому и отправилась.
Как устоять перед культом своего имени?
Ради него улетишь к звездам в другую галактику, не то что в Мехико.
Своей гибелью Соледад избавила от заслуженного наказания, как минимум, шесть тысяч преступников, мужчин, женщин и детей-подростков. Мужчины и женщины постареют, станут сентиментальными и немощными, дети-подростки вырастут и из волчат превратятся в волков; вспомнит ли кто-нибудь из них о последних минутах жизни Санта-Муэрте и о том, что они сотворили с ней? Или все вернется на круги своя и
конфеты
цветы
сигареты и ювелирный лом
галетное печенье
будут нести не земному, из крови и плоти, воплощению Санта-Муэрте, а деревянной или пластиковой кукле в человеческий рост, с черепом вместо лица (что несколько не соответствует реальному положению вещей, череп Соледад был обтянут кожей, как и у любого другого живого существа). Кукла может щеголять в одеяниях, взятых напрокат у настоящей Божьей Матери, а может предстать в образе владелицы борделя или мотоциклистки в серебряном трико. Тридцать три различные копии этой куклы (потрафляющие самым разнообразным вкусам населения) рассредоточатся по Мехико и окрестным штатам; некоторые из них переберутся в соседние страны, а одна обязательно пересечет океан и утвердится в родном Городе Габриеля.
Нельзя думать о людях плохо, хоть они и преступники. Они конечно же никогда не забудут о Санта-Муэрте — не деревянной, а живой и теплой. Каждый, до скончания века, сохранит маленькую ее частицу, захваченную с боем: волос, зуб, кусочек кожи, крупица песка из почек, обломок кости. Все это будет спрятано в медальонах, вправлено в перстни из золота и серебра, все это будет храниться в деревянных ящичках, похожих на хьюмидоры, только размером поменьше.
Заступничества Санта-Муэрте больше не понадобится, эту роль и возьмут на себя амулеты.
То, что прилагается к амулетам: слухи об их невиданной силе и о том, что их обладатель всегда сможет выйти сухим из воды; любое совершенное им бесчинство останется безнаказанным, а преступление, каким бы тяжким оно ни было, не будет замечено. И это уже не только слухи-птицы и слухи-змеи; перечень живых существ, их олицетворяющих, расширится до невозможности и включит в себя таких экзотических особей, как
тапир, вомбат, бандикут и ящерица-гологлаз.
Что же касается слухов — природных явлений, то и они пополнятся тоже: к воде и огню прибавятся пар и лед,
так что следующее земное воплощение Санта-Муэрте возобладает еще большей властью над людьми, чем предыдущее. Быть может, именно ему поверит Птицелов — если окажется поблизости, в бедных кварталах Мехико или каких-нибудь других кварталах, где преобладает католицизм, причудливо смешанный с традиционными местными верованиями; где позвякивает мелочь, где пахнет нечистотами и цветами, нечистотами и шоколадом, нечистотами и сигаретным дымом?..
О чем бы ни размышлял Габриель, он все равно возвращается к Птицелову, вот проклятье!..
Все из-за времени года.
Мысли о Птицелове всегда сезонны, подобно сезону муссонов, сезону песчаных бурь или сезону дождей. Сейчас дело идет к зиме, только эксцентричная Фэл могла выбрать это время для пляжного отдыха в Португалии.
…— Про мертвых мне известно немного, — говорит Фэл.
— Мой отец и твой брат, — подсказывает Габриель.
— Да. Но будь он жив, мы бы познакомились еще не скоро.
— Это правда.
— Мы бы вообще могли не познакомиться…
От одной этой мысли они синхронно вздрагивают, а Фэл, как слабая женщина, еще и закрывает руками лицо.
— Не говори так, Фэл!
— Молчу, молчу.
Фэл совсем не хочется молчать, а хочется предположить невозможное, риска в этом немного: не больше, чем дернуть кошку за усы:
— Нет, правда, если бы мы не познакомились, чтобы я делала? Кому бы писала письма?
— Своему дирижеру, когда он на гастролях.
— Еще чего!
— Как насчет скульптора?
— Скульптора всегда можно найти в радиусе полутора километров от меня, он почти не выходит из мастерской.
— Разве он не устраивает выставок в крупных культурных центрах?
— Что-то не припомню такого.
— Как же, Фэл! А участие в прошлом венецианском биеннале? А выставка современного искусства в Зальцбурге? И еще одна — в Буэнос-Айресе. Он даже летал туда, хотя ты писала, что он до смерти боится самолетов.