8–9–8
Шрифт:
Чус? Кто такая Чус? Габриель знавал лишь одну Чус, несравненную Чус Портильо. Чус сопровождает его последние двадцать лет, она нисколько не постарела, она — все та же лягушка, все та же корова, все та же абиссинская кошка. Чус пришпилена к прилавку «Фиделя и Че» и вряд ли покидала его хоть когда-нибудь, но что — если покидала? Втихаря брала билет экономкласса до Валенсии (время в пути — три часа) и отправлялась на свиданку к Рекуэрде, обмирая от сладостных предчувствий, а Габриель не уследил.
Может
— …Чус? Кто такая Чус?
— Моя младшая сестра. Полицейский, как и я.
— Полицейский?
— Следователь.
— Здорово! У меня тоже была девушка-полицейский. Мы довольно долго встречались, и это была настоящая любовь. Да, настоящая…
— Надо же! Птенец-переросток говорит о любви.
Птенец-переросток, вот как. Стоит ли обижаться на Рекуэрду? Стоит ли вспоминать о том, что когда-то в детстве он уже был птенцом. Мальчиком-птицей, болтающейся на руке Птицелова. Стоит ли бледнеть и обливаться потом от одного лишь мимолетного воспоминания? Наверное, стоит, но вместо этого Габриель принимается за свинину.
М-м-м.
И вправду вкусно.
Мясо тает во рту, но не торопится проскользнуть вовнутрь: оно, как самая настоящая высокооплачиваемая шлюха, дразнит вкусовые рецепторы на языке, доводит их до исступления. Птенец-переросток, а ведь у птиц тоже есть язык!.. И если кто и похож сейчас на птицу — так это Рекуэрда: услышав о том, что у Габриеля была возлюбленная-полицейский, он смеется. Но не обычным человеческим смехом, а так, как смеются ибисы:
ха-да-да!
Габриель видел ибисов в одной из программ «Animal Planet» и слышал этот звук ( «ха-да-да!»), в нем есть что-то сатанинское.
— Значит, ты встречался с девушкой-полицейским?
— Да.
— По большой любви?
— Да.
— Ха-да-да!— передразнивает его Рекуэрда.
Несмотря на эти всхлипы, он больше не кажется Габриелю птицей. И… больше не кажется толстяком. Совсем напротив, перед Габриелем восседает инструктор по фитнесу, живая реклама тренажеров, пищевых добавок и насквозь лживого протеинового курса «Худеем во сне». Наверное, именно таким Рекуэрда видит себя в зеркале. Наверное, именно таким он хотел бы предстать перед Снежной Микой — без тающего во рту мяса и загадочного соуса «ar'andano rojo»тут не обошлось.
Пища, приготовленная русской, имеет побочные эффекты, что и говорить! Она неимоверно вкусна и — позитивна, не то что упаднические отцовские сигары «8–9–8».
Те — рисовали ужасы, эта — таит в себе благость.
— …И что же случилось потом с вашим романом?
— Он закончился.
— По чьей инициативе?
— Думаю, что инициатива была обоюдной. Она уехала из города. Получила повышение, так же, как и вы…
— И что?
— Больше я ее не видел. Она не писала и не звонила, но такой уж она была…
— Какой?
— Суровой. Или, лучше сказать, — одержимой идеей.
— Что же это за идея?
— Очистить
— Знакомая песня, — Рекуэрда кивает головой.
— С такими людьми трудно.
— Еще бы!
— А с женщинами — вдвойне.
— Точно. Это тебе не книжонками торговать. Как ее звали, такую чудную девушку? Может, я что-нибудь слыхал о ней…
— Христина. Христина Портильо.
— Нет. Христины Портильо я не знаю.
— Она работала в одном из отделов по борьбе с терроризмом.
— Тем более не знаю. Но, если хочешь, могу навести справки.
Предложение Рекуэрды застает Габриеля врасплох. Христина — уже давно воспоминание, похожее на потускневший от времени автомобиль (не «Золотой Бугатти», совсем другой). Все в этом автомобиле вроде бы на своих местах, сиденья не продавлены, приборная панель на месте, есть даже радио, когда-то оно передавало концерт по заявкам, составленный из неаполитанских песен, — вот только шины автомобиля проколоты, а из-под капота украден двигатель. Сидеть в этом автомобиле можно, а ездить — нельзя. «Как воспоминание Христина гораздо предпочтительнее», подсказывает Габриелю соус «ar'andano rojo».
Христина пользовалась тем же одеколоном, полфлакона которого вылил на себя Рекуэрда, вот что странно. Еще более странным кажется Габриелю совпадение фамилий — Христины и лягушки Чус, душевные и физические качества которой были препарированы много лет назад на деревянном прилавке в «Фиделе и Че» — и почему только он не замечал этого раньше?.. А тут еще и сестра толстяка/ инструктора по фитнесу/рекламы тренажеров — ее тоже зовут Чус!
Просто в голове не укладывается.
В голове — нет, а на тарелке — вполне. Факты — один удивительнее другого, похожие на кусочки зелени, похожие на цветки каперсов, — покоятся под золотистой корочкой, нисколько не противореча друг другу и заставляя Габриеля вспомнить избитую истину: все в этом мире служит какой-то определенной и высшей цели, все в этом мире взаимосвязано.
— …Не надо никаких справок. У нее давно своя жизнь, у меня тоже. Наши отношения в прошлом.
— Как знаешь.
— А ваша сестра?..
— Сдается мне, что моя сестра была чем-то похожа на твою девушку.
Голос Рекуэрды по-прежнему весел, он раскачивается как свободный конец корабельного каната, и вместе с ним раскачивается, пощелкивая клювом, непроизнесенное «ха-да-да!»— но что-то смущает Габриеля.
«Была».
— Почему была? — спрашивает он.
— Потому что теперь ее нет. Давно нет.
Как реагировать на это неожиданное откровение Рекуэрды? «Была» как воспоминание — еще туда-сюда, но «была» может означать и нечто другое. Нечто такое, что случилось с большинством его родственников, за исключением Марии-Христины и Фэл.
— Она пропала, моя маленькая Чус. Прошло почти десять лет с тех пор, как это случилось.
— Пропала? Как это — пропала?
— А как пропадают девушки? Разве ты не знаешь?
Габриелю ли не знать, как пропадают девушки? Целуют