8 предновогодних вечеров в кафе-пекарне «Домовёнок»
Шрифт:
Катя снова закатила глаза и направилась к выходу.
– До свидания.
– Грымзочка Олеговна! – окликнула девушку Люба. Катя обернулась.
– Улыбка и вкусности способны спасти мир! – Люба искренне улыбнулась.
– Маму это не спасло.
Люба перестала улыбаться.
– Но спасало её душу от отчаяния! – тут же ответила она. – И всех нас.
Катя вытянула провода из-под воротника, вставила гарнитуру в уши, натянула капюшон и вышла из пекарни.
Люба повернула голову в сторону диетических десертов. Боря смотрел на неё, поджав губы. Через
– Два чизкейка пожалуйста. Один мне, второй жене.
Люба кивнула.
В кафе ворвался взъерошенный Павел. Глянув на столик, за которым сидел несколько минут назад и который уже был занят парой молодых людей, он поспешил к Любе. Та стояла за прилавком подбоченившись и качая головой.
– Пашка, ну что с тобой делать, а? – улыбнулась она, протягивая ему телефон.
– Смириться, – усмехнулся Павел. – Спасибо.
– Мите.
– Спасибо, друг, – громко поблагодарил он Матвея. Тот в ответ смущенно улыбнулся, не отрывая взгляд от ёлки.
Через некоторое время в пекарне появился Олег.
– Говорю же тебе, это не моё! Сколько ещё раз нужно повторить? – услышала Люба, раздражённый голос Кати в его телефоне, когда он подошёл к прилавку.
– Столько, сколько потребуется, чтобы это стало правдой! – ответил Олег, повышенным тоном.
– Это не моё. Это не моё. Это не моё… – раздавалось на том конце провода.
Люба кивком спросила «что случилось?». Олег, не отрывая от уха телефон, продемонстрировал хозяйке кафе электронное устройство, похожее на толстую ручку.
– Катя, домой! Сейчас же.
Ничего не ответив, Катя повесила трубку.
– Она курит, Люб! – Олег перевёл всё своё внимание на женщину за прилавком. – И скорее всего она сейчас не у подруги. Или у неё, но там есть кто-то или что-то, что, по её мнению, мне нельзя видеть. Потому что по видеосвязи я до неё дозвониться не могу. Мой ребёнок нагло врёт и совсем этого не стыдиться! Буханку белого, дай пожалуйста. – Олег сунул электронную сигарету в карман. – Ну я ей устрою.
– Эй, попридержи коней, – возмутилась Люба, протягивая свежий хлеб. – Она только минут 10 назад была здесь. До эпицентра грязи и разврата ещё точно не успела добраться. Скорее всего только едет. – Люба чуть улыбнулась. – А твой психоз тут не поможет.
– На прошлой неделе от неё за версту несло алкоголем. А сегодня утром я нашёл это! – Олег снова достал электронную сигарету из кармана и кинул на прилавок. – Думал вечером после работы поговорим, а она слиняла, типа к подружке. И что будет в следующий раз?
– А в следующий раз она будет лучше прятать и прятаться. Думаешь, если она захочет тебя обмануть, у неё это не получится? Или она просто побоится это сделать? Не будь так наивен. А исходя из того, что она купила 4 круасана перед отъездом, маловероятно, что она направилась в какой-нибудь мерзкий притон. Всё-таки круасаны…
Глаза Олега горели яростью. От вчерашнего желания вернуть дочери Новогоднее волшебство и хорошо повеселиться вместе не осталось и следа. Он злился из-за того, что теряет над дочерью контроль. Его огорчало,
– Знаешь Олег, я не эксперт в воспитании детей. Но с высоты своего опыта могу с уверенностью сказать лишь то, что агрессия, ссоры и крики ещё никому не помогали. А вот спокойные разговоры по душам – никому ещё не вредили.
Слова Любы ничуть не усмирили пыл Олега. Он хотел было ответить, что неуместно матери двух взрослых сыновей что-то советовать отцу-одиночке девочки-подростка, и что она права лишь в том, что не является экспертом в воспитании детей. Но его раздражение не успело выплеснуться наружу. Звон стеклянных ёлочных игрушек, только что разбившихся о кафельный пол сместил фокус внимания как Олега, так и всех остальных присутствующих в зале на Митю. Помощник Любы вжав голову в плечи смотрел на ёлку, лежавшую у его ног. Через мгновение он поднял глаза. Растерянные взгляды окружающих заставили его щёки побагроветь от стыда, а жгучее чувство вины смочило его глаза слезами.
– Я… я не хотел… – только и смог произнести он.
Люба медленно вышла из-за прилавка.
– Ничего… – начала она спокойным тоном. Но Митя уже сорвался с места и пулей выбежал из кафе в тонкой тщательно отутюженной рубашке.
– Чёрт! – Люба бросилась в сторону двери, но Олег её опередил.
– Я его приведу! – крикнул он за секунду до того, как дверь за ним захлопнулась.
Художник подошёл к Любе, которая нервно потирая лоб повернулась к ёлке.
– Не волнуйся, он с ним договориться. Не в первой, – поспешил утешить он, пряча под её чепчик выпавшую кудрявую прядь. Люба же аккуратно двинула головой, отстраняясь от его руки.
Художник молча вернул искусственное дерево на его законное место и повесил на ветви несколько уцелевших игрушек. Хозяйка кафе отправила осколки в мусорный бак.
Наконец зазвенел колокольчик и в дверях показался дрожащий Митя. Легонько придерживая его за плечо, Олег усадил беглеца за маленький столик около кухни. Люба тут же накинула на его спину махровый плед и поставила перед ним чашку горячего чая.
– Кажется, ты что-то хотел сказать? – шепнул Олег, а затем, взмахом руки попрощался с Любой и художником и вышел из кафе на встречу серьёзному разговору с дочерью.
– Простите, тётя Люба. Я… я… случайно, – неуверенно пробубнил Митя, не поднимая глаз и вытягивая из нагрудного кармана вязанного медвежонка.
Ему было так не удобно и стыдно перед женщиной, которая всегда была к нему добра, что он не понимал и смысла в своём извинении, ведь его было абсолютно недостаточно. Облезлый стеклянный медвежонок, розовый попугай с потёртой краской, золотистый лев и девочка Редиска, грибы и початки кукурузы – хрупкие маленькие воспоминания Любы рассыпались на мелкие осколки, ударившись о холодный пол.