8-й день недели

Дальний

– О как!
– Не смог сдержать возгласа полицейский.
– Вместо скоропостижно сгоревшего на рабочем месте Бергера.

– Ну да.
– Журналист виновато пожал плечами, как будто собеседник находится рядом и всё видит.
– Причем его смерть она охарактеризовала именно такими словами.

Марченко задумался.

– А какая связь между Маржаной и изданием?

– Сказала, что представляет интересы Бергера. Большее мне неизвестно.

– Как интересно...

–

Но это ещё не всё.
– Колганов набрался решимости и продолжил.
– Сейчас скажу вторую плохую новость. Маржана интересовалась рукописью. Хотела забрать её. Точнее, купить. За пятьдесят тысяч долларов.

Марченко присвистнул.

– Здорово. Теперь мы знаем их слабое звено. Надеюсь, вы не поддались на уговоры?

А про себя подумал о том, что рукопись надо досконально изучить.

– Как сказать...и да, и нет.

– Как понять?
– Полицейский был озадачен.

– Она попросила показать рукопись, но листы в её руках сгорели.

– Что?

– Вы не ослышались.

– Сгорели?

– Да.

– Просто вспыхнули? Ни с того, ни с сего?

– Именно так. Она обожгла пальцы и заматерилась. Потом вскочила и убежала.

Марченко был раздосадован.

– Блин! Я валяюсь!

– Понимаю, в такое сложно поверить.

– А какая хорошая новость?
– С надеждой спросил полицейский.

Колганов задумался.

– Наверное, хороших новостей нет.

– Ладно.
– Подвёл под разговором черту следователь.
– Мне нужно подумать. Будут новости - звоните. Ну, или я вам - соответственно.

– Окей.
– Грустно усмехнулся Колганов.
– А я попробую вспомнить, что же написал этот любитель автоантиквариата.

– В каком смысле?
– не понял концовку фразы Марченко.

– Судя по его словам, Кола катался на "копейке".
– Объяснил журналист.
– То ли у друга взял напрокат, то ли у знакомого.

То, что Колганов услышал в ответ, немало его удивило.

– Если это правда, то Лапин разъезжал на свой страх и риск. Потому что у него не было прав.

Глава 20

Колганов снова упал на кровать. Только на этот раз избавился от кед. Рукопись погибла. Марченко он подвёл. Тот, конечно, сдержал эмоции - это чувствовалось даже на расстоянии. Но всё равно на душе скребли кошки. Не зная, чем заняться, и одновременно чувствуя внутреннюю пустоту, решил вспомнить, что написал Кола. Постепенно в памяти всплывали образы и мысли автора. Немного позже - строчки. А потом и целые фрагменты. Чем дальше журналист погружался в ретроспективу, тем сильнее

и чётче работала память. Она словно ждала этого момента, скрывая доселе свою мощь. Исписанные мелким убористым почерком страницы распахнулись над ним, образуя купол. А потом опустились, став шатром и наглухо изолировав от любой информации извне.

Странные вещи писал Кола, странные... Новизна свежепознанного обжигала сознание, заставляла напрягаться и нервничать.

Наш ум всегда воспринимает в штыки новое, что не вписывается в привычную, комфортную картину мира.

Кто выше, человек или ангел? Вроде как ангел. Он же ближе к Богу. Ан нет. Кто такой ангел? Небесный почтальон. Он может творить? Нет. А человек может творить, созидать? Может. Для этого ему даны руки. Человек есть творец. Должен быть творцом. Но может избрать и иной путь. Путь разрушения. Тогда он не будет Образом и Подобием Всевышнего. Дилемма, извечный выбор каждого. И пока человек поддерживает в себе искру Божию, он жив. Жив, пока карабкается наверх и смотрит на звёзды. А есть люди, в которых не искра, а целая свеча. Они могут обогреть других, нуждающихся в тепле. Но если искра погасла, человек остывает. Медленно, но неизбежно. И рано или поздно наступает момент, когда такой человек становится ледышкой. Или даже ледяной скалой. А лёд нельзя согреть. От тепла он умрёт.

Солнечные и Холодные...

Кто ты? Творец или Разрушитель, живой или мёртвый, горячий или холодный? И не говори мне, какой ты веры, ибо вера пришла за человеком.

Когда воспоминания оставили его, Колганов лежал и отсутствующим взглядом поддерживал потолок. Такой белый и скучный.

А, вспомнил! Ещё были жёлтые "Жигули" за номером 2428. А буквы...д...и ещё какие-то...не могу вспомнить...

Но ведь у Колы не было прав!

"Эврика!"

Он закричал от внезапно посетившей мысли и подбежал к компьютеру.

Отгадка тайны не приходила в голову лишь потому, что лежала на поверхности.

Глава 21

Нельзя сказать, что сообщение горничной о незваном госте в штатском удивило Яна Григорьевича, но он, признаться, ждал Марченко позже. Теоретически, полицейского вообще можно было не впускать на порог, но отставной дипломат решил избрать иную тактику.

Он велел проводить визитёра в гостиную.

– А, снова вы.
– Вяло махнул рукой хозяин дома.

Марченко слегка поклонился.

– Да. И снова здравствуйте.