8-й день недели
Шрифт:
И направился к сидевшему Яну Григорьевичу.
– Выпьете?
– Скорее для проформы предложил тот.
– Воды.
Пока горничная выслушивала распоряжение, Марченко вновь рассматривал охотничьи трофеи, в изобилии представленные вокруг. Внезапно в голову пришла мысль о том, что животные - лишь для отвода глаз, а на самом деле хозяин дома охотится на людей.
Вода оказалась ледяной и чуть горьковатой.
–
– Звучит, как официальное признание в совершении противоправных деяний.
– Давайте не будем спешить с выводами.
– Предложил Ян Григорьевич, раздражённый сарказмом гостя.
– Особенно когда мало улик, а выдать желаемое за действительное очень хочется. К тому же, мы оба знаем, что вас отстранили от расследования.
Марченко вынужден был это признать.
– Да. К сожалению, это так.
Всё ты знаешь...
– А вы не догадываетесь, почему?
– Осведомился Ян Григорьевич, словно на что-то намекая.
– Думаю, в силу того, что есть более компетентные, чем я, специалисты.
– Предположил полицейский.
– Вот им и, как говорится, флаг в руки.
Эта самоирония не могла остаться незамеченной.
– Да бросьте, Александр Дмитриевич. Вас близко не подпускают к происходящему только потому, что я на это дал соответствующие указания. Не подумайте ничего плохого. Я хороший человек. И держу вас от всего этого подальше только потому, что желаю вам добра.
– Вот как.
– Хмыкнул Марченко, не ожидавший подобной откровенности.
– А можно с этого места поподробнее? Я ехал сюда, чтобы снова непринуждённо побеседовать с Маржаной о её новых похождениях. Задать пару-тройку вопросов. Но и без неё разговор оказывается привлекательным и насыщенным.
– На самом деле это именно я вас нашёл и привёл в свой дом.
– Многозначительно начал Ян Григорьевич.
– Я знаю о вас всё. Знаю, как вы закипали гневом, когда на ваших глазах совершалась несправедливость. Особенно, когда ничем не могли помочь. Знаю, что наркобарону, смеявшемуся вам в лицо со словами о том, что ему, извиняюсь, на вас наплевать и что его не закроют, вам очень хотелось вмазать. И вы, действительно, сломали ему челюсть. Но только после его фразы: "ну что, съел?".
Ян Григорьевич с бокалом в руке откинулся на спинку кресла, слегка прищурившись и наблюдая за реакцией гостя.
Полицейскому казалось, что его медленно раздевают. Крайне неприятное ощущение, возникающее, когда твоё личное прошлое становится достоянием общественности. Тот случай произошёл больше года назад. Марченко пришлось насильно вложить в руку ублюдка нож, чтобы сымитировать нападение. Преступник, отлежавшись в больнице, вышел под подписку о невыезде. И вскоре куда-то пропал. Объявлен в федеральный розыск. А у Марченко всё же возник ряд проблем.
Блин, откуда ему это известно? Неужели прослушка?
–
– Ян Григорьевич догадался о мыслях собеседника.
– Видите, даже сейчас я знаю, что у вас в голове.
– Ну это слишком очевидно.
– Возразил следователь.
– Любой бы на моём месте думал аналогично.
Правота молодого человека заставила Яна Григорьевича почувствовать досаду.
– Не верите? А хотите, расскажу, что за клинок вы видели в сгоревшем особняке?
Марченко похолодел.
И это ему известно. А про камеры там речь идти не может.
Цель поездки, Маржана, совсем выветрилась из памяти.
– Расскажите.
– Атам. Древний ритуальный кинжал. Именно его вы видели в доме.
Впрочем, существовала деталь, не дававшая покоя и самому Яну Григорьевичу. Непосвящённый не должен был увидеть магический кинжал. А Марченко заметил. Даже подошёл и прикоснулся к священным граням. Ответ на этот вопрос занимал и будоражил больше всего.
– То, что люди привыкли называть Хэллоуином, в действительности есть ритуал, смысл которого заключается в пробуждении памяти. Празднующие сигналят, что они помнят. И призывают.
– Кого?
– Ответ на ваш вопрос лежит на поверхности.
– Снисходительно констатировал Ян Григорьевич.
– Для этого достаточно открыть глаза.
– Я понял, - догадался Марченко, - люди призывают злых духов, демонов, оборотней и прочей нечисти.
Его собеседник согласно кивнул.
– Можно сказать и так.
– Если следовать вашей логике, - подытожил полицейский, - мы приходим к тому, что Хэллоуин своего рода...шабаш.
– В нашем случае слова вторичны. Шабаш, ковен, слёт - назови, как заблагорассудится. Главное - смысл первичной энергии. Ведь, в конце концов, язык можно отнять. А руку отрубить. Поэтому наряжающиеся в образы бесноватых, сами того не ведая, раз за разом совершают таинство поклонения миру падших.
– Это ужасно, - вырвалось у следователя.
Его собеседник был настроен скептически.
– Ужасно? Ну, не знаю. Каждый имеет право выбора. Все мы когда-то останавливаемся на перепутье.
Произнесённое немного отрезвило Марченко.
– А сами вы на чьей стороне будете?
Ян Григорьевич пожал плечами.
– На своей. Моё место кроме меня никто не займёт.
– Ладно. А какое отношение вышесказанное имеет к кинжалу, - поинтересовался полицейский.