9 ноября
Шрифт:
Теодор обнимает меня за плечи и наклоняется:
– Ты в порядке?
Я выдавливаю улыбку и киваю, и это все что я делаю, поскольку Бен выглядит так, будто вот-вот перелезет через стол и скинет с моих плеч руки Теодора.
Устраиваюсь так, чтобы Теодор не думал, что я поощряю его поведение. Поддаюсь вперед, подальше от его руки, будто хочу что-то сказать Эмбер. Но как только я открываю рот, рука Бен начинает поглаживать мое колено под столом. Мои глаза возвращаются к Бену, а он невинно смотрит на меня.
К счастью, Гленн отвлекает Теодора, поэтому он не замечает, когда все мое тело
– Итак, - Эмбер привлекает к себе внимание Бена.
– Так как мы все познакомились с тобой пятнадцать минут назад, и абсолютно ничего о тебе не знаем, поскольку никогда с тобой раньше не встречались и мы совершенно незнакомые люди, почему бы тебе не рассказать нам о себе? Чем ты занимаешься? Теодор сказал, ты писатель? Ты пишешь что-нибудь интересное? Может быть, историю любви? Как успехи?
Я пинаю Эмбер под столом. Можно ли быть еще более очевидной?
Бен смеется, и теперь, когда Эмбер задала самый случайный вопрос в мире, Гленн и Теодор уставились на Бена, ожидая его ответа.
– Ну, - начинает Бен, выпрямляясь на стуле.
– Собственно говоря, да. Я - писатель. Хотя, в этом году у меня был очень тяжелый творческий кризис. Я сказал бы даже страшный. Не написал ни одного слова за триста шестьдесят пять дней. Но как ни странно, думаю, несколько минут назад ко мне пришло огромное вдохновение.
– Представляю себе это, - язвит Эмбер, закатывая глаза.
Я наклоняюсь вперед, решив присоединиться к этому загадочному разговору.
– Знаешь, Бен. Творческий кризис может быть коварным. Только потому, что к тебе пришло вдохновение несколько минут назад, не значит, что оно останется навсегда.
Бен делает вид, что мой комментарий заставляет его на минутку задуматься, но потом качает головой.
– Нет. Нет, я знаю, что вдохновение, которое ко мне пришло, останется навсегда. И я уверен, что то, что я испытал несколько минут назад, было одним из самых умопомрачительных открытий, известных человеку.
Я выгибаю бровь.
– Между уверенностью и самонадеянностью тонкая грань.
Бен копирует выражение моего лица, когда его рука возвращается к моей ноге под столом, отчего я застываю на месте.
– Ну, в таком случае, я уверен, что эта грань похожа на бедро длинноногой брюнетки.
Ох, дорогой Бог, эти его слова.
Гленн смеется, но Теодор наклоняется вперед, чтобы привлечь внимание Бена.
– На Нантакете живет мой дядя, который написал книгу. Это довольно тяжёлый труд...
– Теодор, - прерывает его Бен.
– Ты кажешься... хорошим парнем.
– Спасибо, - гордо отвечает Теодор, улыбаясь.
– Дай мне закончить, - продолжает Бен, подняв палец в знак предупреждения.
– Потому что сейчас ты возненавидишь меня. Ведь я солгал тебе. Я не пишу выпускную работу.
– Бен указывает на Гленна.
– Сегодня этот парень сказал мне куда прийти вечером, чтобы я смог найти девушку, с которой собираюсь провести остаток жизни. И прости, но так получилось, что эта та девушка, с которой у тебя сегодня свидание. И я в нее влюблен.
– Бен посылает мне умоляющий взгляд.
– Пожалуйста? В противном случае получится так, что я буду выглядеть полным дураком, когда мы станем рассказывать об этом нашим внукам.
– Бен протягивает мне руку, но я застыла на месте так же, как и бедный Теодор.
Гленн прикрывает рот, пытаясь скрыть свой пьяный смех, а Эмбер в этот раз на самом деле потеряла дар речи.
– Какого хрена?
– орет Теодор. Прежде, чем я успеваю отодвинуться, Теодор тянется через меня, хватает Бена за воротник рубашки, притягивая его ближе, чтобы задушить или ударить, или... Не уверена в том, что он делает, но я наклоняюсь и выползаю из кабинки, чтобы не быть больше в центре всего этого. Когда я оборачиваюсь, Теодор стоит на коленях на диване, удерживая в захвате шею Бена. Бен хватает Теодора за руку, пытаясь освободить свое горло. Его глаза широко открыты, и он смотрит прямо на меня.
– Гребанный ублюдок!
– орет Теодор.
Бен опускает одну руку и манит меня пальцем, прося, чтобы я приблизилась. Я делаю неуверенный шаг вперед, не понимая, что сделать, чтобы вывести Бена из этой передряги. Когда я оказываюсь в двух шагах от них, Бен пытается что-то сказать.
– Фэллон, - говорит он, не переставая царапать ногтями руку Теодора - Ты... ты вернешься со мной или нет?
О, мой Бог. Он неугомонный. Но тут Бена вытаскивают из удушающего захвата Теодора двое вышибал. После чего и Бена, и Теодора выводят на улицу, а Эмбер, Гленн и я следуем за ними. Прежде, чем мы доходим до двери, Эмбер бьет Гленна по плечу.
– Ты рассказал Бену, где мы будем сегодня вечером?
– шипит она.
Гленн потирает руку.
– Он сегодня заезжал в нашу квартиру, искал Фэллон.
Эмбер усмехается.
– И ты взял и рассказал ему, где она будет? Зачем ты это сделал?
– Но он же такой смешной!
– оправдывается Гленн, как будто это достойный аргумент.
Эмбер кидает мне через плечо извиняющийся взгляд. Я не говорю ей, что в этом нет ничего плохого. До настоящего момента, я была даже рада, что Гленн рассказал Бену, где я буду сегодня вечером. Мне приятно знать, что Бен ждал меня в ресторане четыре часа, а потом пошел искать в старой квартире, надеясь, что Эмбер и Гленн по-прежнему живут там. Это немного льстит, хотя он еще не загладил вину за то, через что заставил меня пройти.
Как только мы выходим на улицу, я сразу подхожу к Теодору, который с обозленным видом меряет шагами тротуар. Он останавливается, когда видит, что я стою перед ним и указывает в направлении Бена.
– Это правда?
– спрашивает он.
– Вы с ним... бля, не знаю. Кто вы? Пара? Бывшие? Я вообще вписываюсь в эту картину или трачу свое чертово время?
В полной растерянности я мотаю головой. Я не знаю, что на это ответить, потому что, если честно, сама не понимаю, кто мы с Беном. Но я точно знаю, что чувствую к Теодору, поэтому, думаю, начну с этого.