9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9
Шрифт:
— Похоже на алиби, — задумчиво сказал Лужж. — Разве что вы заранее создали свою копию и отправили ее на похищение.
— Профессор, — сказал министр, усаживаясь, — а вы сами создавали когда-нибудь свою копию?
— Было дело, — признался ректор, — по молодости. Мы тут же подрались. Я победил, и копия развеялась.
Пасторы обменялись острыми подозрительными взглядами.
— Или... — ректор побледнел, — ...или это копия победила, а я развеялся?!
Тотктонада развел руками — дескать, что тут еще можно сказать. И тут же сказал.
— Поверьте, — произнес он таким проникновенным голосом,
— Это правильно, — сказал Клинч, — и одного многовато.
Тотктонада реплику отставного майора проигнорировал, но запомнил.
— Но тогда почему вы бездействуете? — строго спросил Браунинг. — Тотктонада! И это вы называете полным контролем?! Кто-то руководит тайным обществом, и неизвестно, на какое преступление он толкнет обезмаженных в следующий раз!
— Да! — поддержал его другой Браунинг. — Почему бы вам не применить силу?
— И спугнуть того, кто руководит ВВС? Мы и так частично раскрыли себя, попытавшись перехватить Трубу. К счастью, ВВС пока не знает, что именно мы о них знаем. К сожалению, и мы пока не знаем, кто стоит за ВВС. Как только узнаем — сразу применим силу.
«Так вот что означает формула „Знание — сила“!» — понял Сен.
— Хорошо, — сказал Браунинг. — Мы вам верим. Вы не руководили тайным обществом.
— Правда, вы и не пресекали деятельность тайного общества, — продолжил Браунинг. — Это тоже нехорошо, но по сравнению с предыдущим обвинением выглядит... приемлемо[ 79 ]. Мы приостанавливаем наше решение о приостановлении ваших полномочий.
79
Кстати, неплохой способ избежать наказания за проступок средней тяжести. Если вы случайно разбили фарфоровую чашку из сервиза, распустите слух, что вы опрокинули сервант. И когда разъяренные родители увидят, что сервант цел, на радостях они легко простят вам одну чашку.
Лица ментодеров осветились нетипичным для них выражением счастья.
— В обмен на отмену ареста Сена Аесли, — добавил Браунинг. — Приравняем его проступок к вашему и произведем взаимозачет.
— Как скажете, — согласился Тотктонада. — Ну, если мы все выяснили...
— Нет, мы не все выяснили! — горячо заговорил Лужж. — Мы не выяснили, кто я! Я — это я или копия моя? И как мне жить, если я — копия?!
— Ну как-то ведь вы жили последние триста лет, — сказал Браунинг. — Мне другое непонятно. Откуда Сен знал про алиби Тотктонады? Сен?
— Про алиби я не знал, — сказал Сен. — Но Тотктонада не мог писать записок про то, что коррумпированные власти запоют по-другому. Не его стиль.
— А чей же это стиль?
— Давай, сынок, — подбодрил мальчика Клинч. — В мозговом штурме главное внезапность.
— Я не знаю, — сказал Аесли. — Что-то очень знакомое, только я никак не соображу. Понятно только, что этот инкогнито очень хорошо осведомлен и о расположении комнат Первертса, и обо всех нас, и о том, как проходят сессии. Это кто-то из своих...
Браунинги и Тотктонада посмотрели на Клинча.
— Совсем
— Заподозрите, — скорбно согласился ректор, — и правильно сделаете. Если я это не я, а копия, то от нее, то есть от меня, чего угодно можно ожидать.
Браунинги поморщились:
— Ну это вы бросьте — Когда я создавал... — Это я создавал... — Когда мы разделились... — Да, именно, разделились, удачная формулировка, спасибо... — То никаких различий между нами не появилось... — Ну, если не считать, что один из нас вдруг начал курить трубку.
— А я не начал! — обрадовался Лужж. — Значит, я настоящий.
Браунинг-с-трубкой недовольно посмотрел на Браунинга-с-четками.
— А я знаю, от кого еще можно чего угодно ожидать, — сказал Сен. — И кто знает про Первертс больше всех нас вместе взятых.
Раздался двойной хлопок ладонью по лбу.
— Каменный Философ! — воскликнули Браунинги.
— И сам он со странностями, — сказал Клинч. — Он, больше некому.
— Версия интересная, — медленно сказал Тотктонада. — Каменный Философ уже неделю находится под арестом...
— ...и уже неделю никто не передает записок для ВВС, — завершил Сен.
«На лету схватывает, — в очередной раз восхитился министр. — Нет, все-таки надо будет его арестовать под благовидным предлогом».
Тотктонада шагнул к двери, из которой в тот же миг, словно почувствовав, что понадобился начальству, высунулся Фантом[ 80 ]. Следователь обвел изумленным взором компанию, остановился на Сене и невпопад произнес:
— Ага, попался.
— Младший следователь Фантом Асс, — сказал Тотктонада, — вы уже провели допрос Каменного Философа по имени Песочный Куличик?
80
Почему «словно почувствовав»? Просто почувствовав.
— Как бы не так! — радостно сообщил Асс. — Я запер его с целью оказания психологического давления. Все по науке. Посидит неделю в одиночке на хлебе и воде, сам прибежит во всем каяться!
— Как же он прибежит, — удивился Браунинг, — если вы его заперли?
— Ну так пойдемте отопрем его, — ничуть не смутился Фантом, — тут он и покается.
— Как я понимаю, господа премьер-министры, — сказал Тотктонада, — Сен Аесли остается принимать участие в следственно-розыскных мероприятиях?
— Вы правильно понимаете, — кивнули Браунинги.
— В таком случае я обязан взять у него подписку о неразглашении.
Серый министр направил серую палочку на Аесли и произнес:
— Герасим-Мумус!
Герасим-Мумус
Сен шагал по коридору в окружении ментодеров и думал об общей несправедливости жизни. Когда учишься кататься на велосипеде, вцепившись в руль обеими руками, обязательно зачешется нос. Когда начинается интересный сон, непременно зазвонит будильник. Ну и, конечно, когда знаешь важную государственную тайну и хочешь рассказать ее отважной симпатичной девочке, тебе тут же затыкают рот служебным заклинанием.