9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9
Шрифт:
— О последних?.. — Песочный Куличик наклонил туловище влево, а затем вправо. Сен понял, что бывший Первертский талисман колеблется.
— С самого начала! — влез Асс. «Это он зря», — подумал Сен.
— С начала так с начала, — сказал Куличик, — Сначала были камни...
Через полтора часа рассказ был грубо прерван Фантомом Ассом, который захрапел[ 84 ]. Сен еще раз поразился предусмотрительности Тотктонады — тот, во-первых, дремал с самого начала, во-вторых, делал
84
Фантом Асс (а с ним и наши читатели) не узнал массу интереснейших исторических фактов, за которые любой эксперт в области психологии мыслящих камней ухватится руками, ногами, зубами, а может даже удавится. Если среди читателей этой книги есть такие эксперты, они найдут рассказ Каменного Философа по имени Песочный Куличик в Приложениях, которыми издательство «Время» снабдит сборник под условным названием «Весь Порри. Гаттер» (вся трилогия в одном томе).
— Я, пожалуй, соглашусь с младшим следователем, — сказал один из Браунингов, стряхивая оцепенение. — Все это чрезвычайно любопытно и потрясающе неуместно. Уважаемый Куличик, давайте пропустим следующую тысячу лет и перейдем ближе к интересующему нас делу.
— Конечно, — горько сказал Философ, — вам только чистосердечные явки с повинной подавай. Вы хоть слушали или только делали вид, как этот?
Куличик пренебрежительно кивнул в сторону Асса.
— Ты сладкозвучен, как Орфей, — встрепенулся Торшер, — но одолел его Морфей.
— Слабак, — сказал Клинч, — вот наш комполка однажды выстроил нас на плацу и весь Устав утренней службы наизусть прочитал. Голос сорвал, а мы даже не чирикнули.
— Мы слушали, — сказал Браунинг.
— Внимательно, — сказал второй Браунинг.
— И даже все поняли, — продолжил Югорус Лужж. — Две с половиной тысячи лет назад в вас попала хочуга Идеального Приготовления Пищи из семейства кулинарных хочуг. Вы ушли из племени, долго скитались и кормили всех, кто попадался на пути. Кушанья, которые вы готовили, были такими удачными...
— Не удачными, — поправил пастора зардевшийся Философ. — Идеальными.
— Такими неудачными... то есть идеальными, что всякий, кто начинал их есть, уже не мог остановиться. Что, в частности, стало причиной падения Римской империи.
— А теперь расскажите, что было дальше, — сказал первый Браунинг. — И постарайтесь при этом быть таким же лаконичным, как уважаемый ректор.
Даже поэтический светильник поддержал следователей:
— Краткость — сестра. Даешь на-гора!
— Вот это стихи! — одобрил Клинч. — Хорошую строевую песню можно сложить.
— Ладно, буду лаконичным, — вздохнул мыслитель. — Тем более, что времена пошли скучные. Маги перестали притворяться богами и начали прятаться от мудлов. А мудлы, соответственно, принялись охотиться за магами.
— А вы не путаете причину со следствием? — подал голос Тотктонада, о чьем присутствии
— Что? — голос непосредственного начальника разбудил Фантома. — Обвиняемый опять путает следствие? Ах, негодяй!..
— Рыбки-уснули-в-пруду, — сказал Тотктонада, и Асс послушно забулькал.
— Спасибо тебе, добрый волшебник, — сказал Куличик. — Скитания в условиях средневековья и инквизиции стали куда менее комфортными. Несколько раз меня побивали камнями, а один раз пытались сжечь. Еще пара веков, и из меня бы вышел настоящий валун-шатун — и не дай вам Мерлин повстречаться с валуном-шатуном, бессмысленным и беспощадным! Но тут попался мне хороший человек, Бубльгум.
— Бубльгум, — сказал Клинч.
— Бубльгум, — повторили Браунинги.
Торшер, которому понравился лаконичный стиль, добавил:
— Бубльгум — великий ум.
— Да, Бубльгум. Хоть и маг, а кремень! Базальт! Малахит! Приютил меня, поселил в школе, взял на должность талисмана и реликвии. Разрешил готовить. Правда, лишь раз в год — в Вальпургиеву полночь. Даже помог рецепт подобрать — песочные тортики. Только почему-то как ни приготовлю, так все куда-то пропадают... А песочные тортики надо есть с пылу с жару, через полчаса они каменеют и на зубах хрустят...
— Свежий торт, — отрубил Торшер, — высший сорт!
— От сладкого и от твердого, — проявил познания в диетологии завхоз, — зубы портятся.
«Понятно, куда все пропадали, — усмехнулся Сен. — В Вальпургиеву полночь все или на шабаше, или на мальчишнике».
— Так век за веком я сидел на своем постаменте. Время от времени ко мне приходили с вопросами, что-то я им отвечал, всякие глупости, но им нравилось. Желание заниматься кулинарией понемногу слабело, и я притерпелся, привык, смирился... А потом пришли они.
— Они?
— Сначала я думал, что это он. Но потом оказалось, что это они.
— Он? Они? — зажегся от нетерпения светильник. — Объясняй, не тяни!
— Он — это Гаттер. Они — это Гаттер, Пейджер и предатель.
— Предатель?
— Это я, — сказал Аесли.
— Хоть не отпирается, — проворчал Философ. — Честный... предатель. После того как меня трижды разбили и трижды собрали по кусочкам, в голове моей что-то сместилось. Я решил начать новую жизнь и посоветоваться с самым мудрым, благородным и добрым магом, которого я знал...
— С Бубльгумом, — подсказал Аесли.
— Умный... предатель. И тут внезапно выяснилось, что Бубльгум уже не ректор. Что стараниями этих Гаттера, Пейджер и...
— И меня, — вставил Сен, которому уже порядком надоело, что его называют предателем.
— И этого предателя мудрый, благородный и добрый маг заключен в Безмозглон. И в марте я отправился за советом туда.
— Вы пошли через всю Британию в Безмозглон? — усомнился Лужж. — И вас никто не увидел? И в школе никто не заметил вашего отсутствия?