90-е: Шоу должно продолжаться 14
Шрифт:
— Пустыни бывают не только с барханами, — Наташа покровительственно похлопала Антона по плечу.
— Ну да, там пустыня называется Black Rock, — сказал я. — Что как бы намекает…
— Блин, ну почему все интересное всегда происходит за границей? — заныла одна из девушек. Так и не запомнил, как их всех зовут. Марина? Маша?
— А откуда ты знаешь про этот бурнинг-мэн? — спросил Антон, ни разу не смутившись своего географического невежества. — Ты что ли в Америке был?
— Один знакомый рассказывал, — сказал я. Ну да, самое нейтральное и обезличенное объяснение чему угодно. — Точнее, писал. Он вместе
— Так… — Наташа уперла руки в бока и повернулась в сторону поляны, заполненной народом под завязку. Прищурилась. Явно в ее голове сейчас шевелились, вспыхивали и гасли понятно какие идеи.
— Наташ, тут нельзя все сжигать, — сказал я. — В Неваде пустыня, там гореть нечему. А тут мы лесной пожар устроим, стопудово.
— Поляна довольно большая… — задумчиво протянула Наташа. — Можно в центре какое-нибудь пугало поставить и сжечь…
— Как на Масленицу? — спросил Антон.
— Фу… Нет! — Наташа помотала головой. — Надо сделать так, чтобы было не похоже совсем!
— Если ветер поднимется, то может нижние ветки сосен подпалить, — сказал Конрад.
— А расскажи еще про этот «бурнинг-мэн»? — подергала меня девушка. — Туда кто угодно может приехать?
— Я же сам там не был, могу только по чужим словам, — развел руками я. Ну да, я во времена оны посмотрел несколько видеоблогов тех, кто на это мероприятие ездил. Было интересно, но для себя я как-то решил, что слишком стар для всего этого дерьма, как говорится. Особенно, когда блогеры-путешественники рассказывали, как на фестивале обстоят дела с гигиеной. Жарища, пыль, полное отсутствие естественных водоемов… Культ влажных салфеток…
— Вроде кто угодно, никаких запретов нет, — сказал я. — Обычно туда приезжают командами. Готовятся, сооружают всякие странные костюмы, продумывают свое шоу. Еще на фестивале можно купить только лед и кофе. А всем остальным меняются… И даже какое-то слово есть, которое организаторы у индейцев подслушали. Которое как раз и обозначает натуральный обмен. Ну, типа, готовите вы ведро борща, а соседняя команда делает торт из печенья и сгухи. И вы направляете к ним делегата, который договаривается об обмене тарелки борща на кусок торта.
— Потлач, — сказал Конрад.
— Что? — не понял я.
— Индейская традиция демонстративного обмена дарами так называется, — объяснил он. — Есть у меня приятель, на индейцах двинутый, он как-то рассказывал. А я запомнил. Смешное слово.
— Блин, ну почему Америка так далеко? — снова заныла Марина-Маша или как там ее.
— Ты серьезно? — Наташа в упор посмотрела на нее. — То есть, тебе не кажется, что мы тут делаем что-то интересное, да?
— Ну… я совсем не это хотела сказать… — принялась оправдываться девушка. — Просто у нас все какое-то мелкое, как будто дискотека в пионерлагере, а там…
— Пошла вон, — холодно отчеканила Наташа.
— Что? — Маша-Марина дернулась и сжалась. — В каком смысле?…
— В прямом, — отрезала Наташа. — Собирай шмотки и вали отсюда. И чтобы больше я тебя не видела, поняла? Ни в школе, ни в «Фазенде», нигде. Как там говорится в нормальных фирмах? Ты уволена!
— Да я же… — глаза девушки стали большими и круглыми.
— Ты еще здесь? — от Наташи веяло прямо-таки арктическим холодом. — Я как-то непонятно выразилась?
— Наташ,
— Пусть валит в палатку и не отсвечивает тогда, — сказала Наташа. — А завтра едет в свою Америку, Антарктиду, куда угодно, где ей интересно и не дискотека в пионерлагере.
Повисло молчание. Настолько красноречивое, что ощущалось прямо-таки коконом, в который не проникала ни музыка, которую играли на сцене, ни вопли и крики зрителей. Все отошло куда-то на задний план. Побледневшая девушка несколько раз молча открыла и закрыла рот, как зевающая рыба. Наташа скрестила руки на груди и, тоже молча, возвышалась над ней. Эту игру в гляделки Маша-Марина с треском проиграла. На ее глаза навернулись слезы, она резко почти отпрыгнула назад, развернулась и скрылась в толпе. Наташа оглядела всех остальных. Даже Конрад попятился, хотя к нему грозный взгляд Наташи отношения не имел, ясен пень.
— Значит так, — чеканя каждую букву, проговорила Наташа, обращаясь в нашим «стажерам». — Кто хочет побежать следом, чтобы вытирать ей сопли, обратно можете не возвращаться. Это ясно?
Все молчали.
— Ясно? — повысив голос, спросила Наташа.
Теперь все кивнули. Слаженно, как китайские болванчики.
— Для тех, кто сейчас в голове про себя думает, что я просто такая самодура, которая возомнила о себе… всякое… — Наташа поджала губы. — На всякий случай объясню. Нытье, что «где-то там зеленее трава» я считаю заразной болезнью. Заразной. И те, кто вот так ноет, вместо того, чтобы действовать, могут сразу идти на хрен и не портить жизнь остальным. Понятно? Да, может быть, мы и ошибаемся тут. И пока вообще только первые шаги делаем. Но лично я хочу, чтобы про наше «Рок-озеро» всякие там американцы потом друг дружке с придыханием рассказывали. И завидовали тем, кто смог сюда приехать. Вот. Я сказала.
«Все-таки, она гениальна», — подумал я. Ну да, возможно, показательная порка в виде «пошла отсюда» была жестковата. И девчонка, понывшая о том, что «в Америке интереснее» получила неслабую такую психологическую травму только за то, что озвучила витающие в воздухе общие настроения. Ну да, здесь в девяностых, на Америку вообще очень много молились. Журналы друг другу давали почитать со статьями «а как у них». Драки за гуманитарную помощь устраивали. И даже не столько потому что голодали, сколько просто чтобы приобщиться ко всяким там необычным консервам и упаковкам с иностранными надписями. Вот девочка и высказалась в общем ключе. И попала под тяжелую руку Наташи. Жестко, да, но Наташа была права. Вот же у нас уже свой фест! Сколько сюда съехалось? Полторы тысячи? Две? Билетов было куплено тысяча двести с небольшим, но тут ведь как… Зайцев-то хрен посчитаешь, лес ведь. Флажки на палатках точно не гарантия.
— Расслабили булки, — сказала Наташа и помахала руками у всех перед застывшими лицами. — И зажжем так, чтобы нам даже небо подпевало. Ясно?
И всех как-то сразу отпустило. Только Антон бросил быстрый взгляд в ту сторону, куда убежала Маша-Марина. Но послушно закивал тоже.
— Конрад, тебя, если что, тоже касается! — Наташа состроила теперь уже нарочито-грозную гримасу. — Никакой лажи, на полную катушку играем, понятно?
— Да, моя королева! — Конрад усмехнулся и отвесил церемониальный поклон с воображаемой шляпой.