90-е: Шоу должно продолжаться 14
Шрифт:
Когда паника только началась, я подумал, что все, трындец репутации нашего фестиваля, пропустили натуральный какой-то теракт.
Но общее настроение как будто даже и не испортилось. Народ тусил по крыльцу, радостно размахивал руками, рассказывая, как они ломились из зала, и как кому-то помогали ломиться, выдвигал дикие версии того, что произошло. Так что я выдохнул и пошел «в народ». Разбираться.
Ну и довольно быстро правда выяснилась, благо, никто не пытался ее скрывать.
Когда я узнал, в чем дело, я чуть «пиночету» в фанеру не прописал за такую душевную простоту. «Ну да, действительно… — подумал про себя. — Зачем мобильная связь?
«Пиночет» решил причинить фестивалю добро и добавить в финале эффектности. Нашел какого-то на-все-руки-мастера, который сделал ему десяток искрящих фонтанов. И заверил, что сработают как надо, зуб на сало. Простодушный «пиночет» поверил на слово и притаранил новаторские фейерверки на фест. До меня он вовремя добраться не смог, поймал кого-то из волонтеров. И сообщил, что вот, мол, крутая штука, надо на сцену поставить. Волонтер оказался деятельным, позвал кого-то, потом они вместе еще кого-то позвали. В общем, фейерверки эти на сцену притащили. И подожгли в нужный момент. Точнее, не совсем в нужный, они должны были сработать на выходе Сэнсея, но что-то там пошло не так. А меня в этот момент в зале уже не было, так что я пропустил всю эту движуху на сцене.
В общем, когда шашки сработали, выглядело все так, будто кто-то взялся сад от вредителей окуривать.
Дальше все так или иначе выбрались, и вот сейчас я уже в третий раз слушал историю этого происшествия от «пиночета» и в третий же раз обдумывал, не дать ли ему в фанеру. Так-то меня попустило, никто всерьез не пострадал, теперь, вон, даже наоборот все бодры и счастливы. Даже из травмы парень с лангеткой на одной ноге обратно прискакал.
— Ну что, заканчиваем на сегодня? — спросила протолкавшаяся к нашему кружочку Лариса.
— Нет, — после секундного размышления ответил я. — Пойдем, нужно исправлять положение.
Глава 3
Черт его знает… Нет у меня подходящего профильного образования, которое дает всем этим нюансам названия. Сэнсей пел свои же знакомые песни с крыльца дворца культуры, только вместо «Папоротника» теперь играли «Цеппелины». И ощущение от знакомых песен было… незнакомое. Хотя, возможно, это просто игры субъективного восприятия. Моего лично. Музыкантов из «Папоротника» я толком не знал. Они так и остались для меня «какими-то хиппанами из Москвы». Зато с «Цеппелинами» я довольно продолжительное время работал бок о бок, в каком-то смысле они стали для меня своими. Неблагополучные детки благополучных родителей. Примерно такие же, как и Ян, который их в свое время собрал.
Я поморщился.
Ян вообще вызывал во мне противоречивые эмоции. С одной стороны, он мне не нравился. Он постоянно вел себя как мудак, и я, по сути вообще не должен о нем беспокоиться. Парень взрослый, проблем на свою патлатую башку сам нацеплял. Пусть сам и выгребает теперь. Не маленький. Но с другой стороны, что-то мне мешало просто взять и вычеркнуть его из своей жизни. Хрен знает, внутренний Макаренко это в моей голове нудит или еще что-то такое. Мол, моя педагогическая ошибка. Взялся работать с человеком, а дело до конца не довел. А вот если ты завтра увидишь Яна опустившегося и бухого в обществе вокзальных бомжей, что ты будешь делать?
Я тряхнул головой.
Совесть — странная дама. Иногда вообще бывает непредсказуемой. Пожалуй, надо будет все-таки поинтересоваться, как у Яна дела. Потом, после фестиваля. Забавное раздвоение личности опять получилось. Взрослый я искренне был согласен
Хотя может быть все эти мои внезапные моральные терзания спровоцировала песня Сэнсея, которую он пел прямо сейчас. Протяжная, тоскливая, депрессивная.
Я снова тряхнул головой и посмотрел на Еву. Она почувствовала мой взгляд и сжала мою руку.
— А хорошо ты придумал, — проговорила она мне на ухо. — Так душевно получилось. И не так душно, как в зале.
— Спасибо! — сказал в микрофон Сэнсей, когда песня закончилась. — Мне тут изо всех сил делают знаки, что концерт подзатянулся, и его пора заканчивать. Но мы с вами так хорошо друг друга понимаем, что, пожалуй, я рискну спеть еще одну песню. Но сначала расскажу историю, как все получилось. В общем, представьте. Лес, палатки, догорающий костер. У нас был длинный тяжелый переход, кто был в турпоходах, тот знает, как это бывает — когда устал так, что, кажется, сейчас отрубишься прямо сидя, но продолжаешь сидеть, не идешь спать, потому что хочется, чтобы это мгновение длилось и длилось. И тут наш инструктор взял гитару и начал тихо петь. Песня была такая, знаете… «Опять мне приснились горы, суровы и величавы…» И я слушаю, как он поет и играет. И мозгом понимаю, что делает он это плохо. Но на душе так хорошо, что корявые аккорды и лажа вообще никак не цепляют. Это была первая песня, которую я научился играть на гитаре. И потом всегда играл ее вот так.
Сэнсей изобразил неумелые аккорды и спел несколько строчек пафосной туристической песни.
Потом тихо засмеялся.
— Честно говоря, когда я начал рассказывать, то у меня была какая-то другая идея, но сейчас я ее забыл, — сказал он. — Так что мораль будет внезапная. Не бойтесь петь лажу. Бойтесь не петь вообще, когда душа поет.
Мое утро на следующий день началось в половине шестого утра, то есть поспать у меня получилось часа три. Когда зазвенел будильник, вырывая меня в суровую реальность, мне чертовски хотелось послать эту самую реальность куда подальше, закинуть надоедливую звенелку на шкаф и повернуться на другой бок.
Но я этого, конечно же, не сделал.
Выбрался из теплых объятий Евы, коснулся губами щеки своей сонной подруги и принялся натягивать джинсы. Увы, этот подъем был запланирован. Так что, если не я — то кто?
Задача была несложной, и не требовала от меня никаких умственных усилий. Нужно было сесть за руль, доехать до типографии, забрать там свеженапечатанный утренний выпуск фестивальной газеты и доставить его в пресс-центр. Откуда его разберут волонтеры и доставят по всем точкам распространения.
«Блин, ну можно же было отправить кого-то из волонтеров…» — думал я, открывая ворота. Машину в этот раз я предусмотрительно загнал во двор дома тети Марты. Не гараж, конечно, но если бы в гараж, то пришлось бы просыпаться еще минут на двадцать раньше.
«Жаркий день будет сегодня…» — я прищурился, глядя, как утренние лучи пробиваются через кружево зеленых листьев. На небе — ни облачка. Есть, конечно, шанс, что после обеда набегут, прогноз на этот счет был какой-то неоднозначный. Но сейчас все говорит о том, что с погодой нам повезло. Сегодня же первый концерт на стадионе…