90-е: Шоу должно продолжаться – 2
Шрифт:
– Слышь, ты вообще с какого раена? – сплюнув, сразу зашел с козырей второй. Гребень его шапки-петушка свисал набок. Совсем как у бойцовой птицы перед дракой.
– И вам доброго вечера, молодые люди, – сказал я. Остановился, придержал Еву за руку, чтобы находиться между ней и этими двумя. Они были примерно моего возраста или, может, чуть помладше даже. Ростом оба пониже, но один шире в плечах, а второй дрищ. Хотя может их настоящий рост маскировала манера ходить, выставив голову вперед.
– Ты че там, в натуре, базаришь, я не расслышал? – «гандончик» сунул
– Слышь, Костян, а телка-то у него в натуре смачная! – «петушок» снова сплюнул. Наверное, хотел попасть мне на ботинок, но промазал. – Волосатик, зачем тебе телочка, ты же, в натуре, не знаешь, что с ней делать надо?
– Так мы счас покажем, а, Толян? – «гандончик» придвинулся чуть ближе, теперь он был примерно в шаге от меня. Но смотрел на Еву. И задом взялся двигать так, чтобы не возникло никаких сомнений, что он там собрался показывать.
– Боюсь вас разочаровать, юноши, но у нас другие планы, – усмехнулся я.
– Эй, ты че, в натуре такой дерзкий, а? – начал заводиться «петушок».
– Да пусть идет, Толян, мы только у него телочку возьмем попользоваться, – заржал «гандончик». – Слышь, мадама, пойдем за заборчиком приляжем?
– Отвечаю, мы тебе больно не сделаем, – «петушок» тоже сунул руки в карманы. – А вот юбочку точно помнем…
Они заржали.
– Милая, у тебя нет желания продолжить общение с этими товарищами? – я посмотрел на девушку. Лицо ее не выражало никаких эмоций, было похоже скорее на застывшую маску. Она медленно покачала головой.
– Увы, как я уже сказал, у нас другие планы, – я посмотрел сначала на «гандончика», потом на «петушка». – Так что в ваших интересах посторониться и освободить дорогу.
– Ну все, волосатик, теперь ты точно попал! – зарычал «гандончик».
– Теперь ты у нас в натуре будешь сначала зубы свои сломанными пальцами собирать, и смотреть, как мы телку твою того… самого… – «петушок» тоже изобразил фрикции задом.
Что ж, намерение обозначено, что откладывать-то?
Я резко пнул «гандончика» в пах, очень уж удобно он стоял, выставив свое хозяйство в трениках вперед. Когда тот согнулся, как раз открыл для удара правую челюсть «петушка». «Гандончик» с воем повалился на асфальт, скрючившись в позе какашки, второго мой удар с ног не свалил, но его оказалось достаточно, чтобы «петушок» метнулся вбок и прикрыл лицо руками.
– На чем мы там остановились? – спросил я у Евы, перешагивая через ноги «гандончика». Который, кстати, был уже без шапки, она сползла, пока он падал.
– Мы говорили… – Ева бросила тревожный взгляд на парня в «петушке», который топтался на безопасном расстоянии, бормоча что-то неразборчивое. – Про сироп в кофе, кажется. Слушай, а они нас не догонят, чтобы отомстить?
– Вряд ли, – я пожал плечами. – Такие типы обычно довольно трусливые.
– А если бы их была толпа? – Ева снова оглянулась назад, но никто за нами не шел.
– Тогда я бы порадовался, что у тебя сапоги на удобной подошве. И что ты не прогуливала уроки физкультуры, – я подмигнул. –
– Поехали ко мне, ладно? – сказала Ева и крепко сжала мою руку.
– Я надеялся, что ты это скажешь, и даже специально освободил себе вечер, – сказал я. Не соврал. Француза я еще вчера предупредил, когда Ева намекнула на «все, что заблагорассудится». А то как-то неудобно бы вышло: «Конечно, поехали, только давай по дороге в качалку заскочим, мне надо там сортир почистить!»
Эх, как-то внезапно снова настали времена, когда чтобы пообщаться с девушкой, приходится выкруживать время, когда дома нет родителей или искать свободную хату по друзьям! В каком-то смысле, волнующе даже. Давно забытое ощущение, что тебя внезапно застукают. Хотел бы я сказать, что слишком стар уже для этого, но нет, кровь все так же будоражит.
Ева не распространялась о том, куда ушли родители и когда вернутся. А я не лез с расспросами. Ушли – и прекрасно. Можно было не думать об этом. Как и о том, как я буду ранним утром добираться на рынок, потому что не факт, что транспорт будет уже ходить в столь раннее время, когда мне нужно.
– Научишь меня драться? – спросила вдруг Ева, когда мы лежали в темноте, прижавшись друг к другу. Я поглаживал кончиками пальцев ее спину и молча смотрел на зеленые цифры в глазах керамической совы на стене. – Что ты молчишь? Думаешь, у меня не получится?
– Да почему? – усмехнулся я. – Дурное дело нехитрое… Только вот драться я не умею, наверное.
– То есть, там на Интернациональной ты на самом деле стихи декламировал? – ехидно хихикнула Ева.
– Драка подразумевает, что ты бьешь, и тебя бьют, – усмехнулся я. – А меня же не били.
– Нет, ну правда! – Ева приподнялась на локте, и ее волосы рассыпались по моей груди. – Я вчера вдруг поняла, что… что испугалась. Что не знаю, что делать. Меня как будто парализовало.
– Бояться – это нормально, милая, – проговорил я.
– Но ты ведь не боялся? – пальцы девушки пробежались по моему лицу. – Только не ври мне, я видела, что ты вообще ни капельки не испугался. А потом просто взял и ударил. Будто от мухи отмахнулся. Я хочу как ты!
– Что ты, конечно я испугался, – запоздало соврал я. – Их двое, кто-то мог запросто оказаться каратистом…
– Ты где-то занимался, да? – наседала Ева. – Научи меня! Ну правда, ты же не всегда будешь рядом, а если мне самой придется отбиваться?
– Не всегда, – эхом повторил я. «И девяностые еще только начались…» – мелькнула в голове мысль. Про тот ад, в который очень скоро рухнет Новокиневск, я только слышал. Все эти кошмарные рассказы и перестрелках и уличной войне. Про непримиримых драках толпа на толпу. Про девчонок, которых хватали прямо на улице, запихивали в машины, а потом из изуродованные до неузнаваемости тела всплывали в Киневе или оттаивали по весне где-то в лесу за городом.