90-е: Шоу должно продолжаться – 3
Шрифт:
И вокруг них образовалось довольно обширное свободное пространство.
Драка еще не началась, но вроде как вот-вот готова вспыхнуть.
– …почему сюда вообще пускают всяких гопников? – возмутился Ян.
– Да ты хлебало-то завали, чмо патлатое, – угрожающе проговорил Боба. Справа от него нервно крутилась какая-то ярко накрашенная фифа и пыталась хватать его за рукав. Где-то здесь уже подцепил, ловелас златозубый. Как только ему удается это с такой-то рожей? – Ты на вопрос мой ответишь, или зассышь и в сортире спрячешься?
– Да кто ты такой вообще, чтобы я на твои
– Нечего сказать значит, да? – снова ощерился Боба и сделал шаг вперед. Ян отшатнулся. Улыбка Бобы стала шире. – Ссышь, патлатое чмо, да? Я ведь не посмотрю, что ты здоровый. Всю харю тебе расшибу, трепло позорное!
– Да вызовите милицию кто-нибудь! – взвизгнула какая-то девушка. Я двинул поближе. Интересно, почему за Яна никто не торопится заступаться? Боба тут вроде один, а рокеров – толпа. Запинали бы, только в путь, даже гавкнуть бы не успел.
– Что тут за кипиш? – спросил я, шагнув вперед. – Боба, ты чего на Янчика наезжаешь? Он у нас знаменитый музыкант все-таки.
– А, Вован, здорово! – Боба чуть расслабился и перестал быть похожим на готовящегося к атаке волка. – Ты эту гниду давно знаешь?
– Не понял сейчас, ты про кого? – я простодушно развел руками.
– Да вот это чмо патлатое! – Боба мотнул подбородком в сторону набычившегося Яна.
– Не знаю даже, – я пожал плечами.
– Ты вот что… – лицо Бобы снова стало злющим и угрожающим.
– Почему меня не удивляет, что они знакомы, – презрительно прошипел Ян.
– А ты заткнись лучше, гандон штопаный, – Боба снова шагнул вперед, но я придержал его за рукав. – Вован, ты знаешь, что этот мудрила про тебя говорил?
– Понятия не имею, – хмыкнул я.
– Прикинь, захожу в сортир, чисто отлить, а там этот, – снова кивок в сторону Яна. – И натурально, поливает тебя говном за глаза. Ну я, чин-чином подошел, спросил, а не попутал ли берега этот патлатый переросток. И не хочет ли он за свои слова ответить. А тот полез в отмазы и начал мне ментами угрожать. Да ты же знаешь, Вован, я же руки распускать лишний раз не люблю! Но тут прямо кулаки зачесались. А он еще и разорался, чтобы меня выгнали. Выгнали, прикинь! Ну, пришла бабуля, я ей чинно-благородно объяснил, что вот, мол, мой билет. И я пальцем никого не тронул. Только у чувырлы этого спросить хотел. Бабуля ушла, а этот ушлепок вышел, значит, из сортира и снова начал языком молотить. Ну я к нему снова и подошел. Мол, ты такой дерзкий, потому что у тебя в травмпункте абонемент или что? А он…
– Я понял, – засмеялся я. – Ты же обещал себя хорошо вести!
– Так я разве чего-то нарушаю? – всплеснул руками Боба. – В натуре, я же вежливо спросил. А он мне… Мля, ты только посмотри на это рыло! Нет, я в натуре его отмудохаю!
– Боба! – я толкнул его локтем в бок.
– Да не ссы, Вован, не буду я здесь бучу затевать, – Боба похлопал меня по плечу. – Но за такое хлебало разбить – это как раз хорошее поведение, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул я. Посмотрел на Яна. Тот выглядел… довольно жалко. Вроде бы, весь
– Че зыришь, будто я тебе чирик должен, а? – снова дернулся в сторону Яна Боба. И заржал, когда тот нервно отшатнулся. – Ссыкло этот… как ты его там назвал? Янчик? Подожди, это же не тот самый Ян, который с Цеппелинами?
– Он, ага, – кивнул я.
– Тьфу ты, – Бобу даже передернуло. – А мне ведь их песни даже нравились. Дома две кассеты есть. Вернусь, в мусорку выкину. Не смогу теперь отделаться, что музыку такое говно делает.
– Ты же уходить не собираешься? – спросил я.
– Да вот еще! – фыркнул Боба. – Сейчас вторая половина концерта начнется, а у меня билет есть, все чин-чином!
– Да кто тебе вообще билет-то дал? – возмутился Ян, но в конце фразы голос предательски сорвался.
– Не твое дело, гнида! – немедленно отозвался Боба. – И язык свой поганый лучше в жопу засунь.
Тут Боба неуловимо быстрым скользящим шагом рванул вперед и оказался вплотную к Яну. Ухватил того за грудки и тряхнул.
– Слушай сюда, гамадрил красножопый, – заговорил он прямо ему в лицо. – Я тебя поймаю и отмудохаю, понял? Думаешь, не узнаю, где ты живешь или тусуешься? Да тебя здесь любой мне сдаст, потому что ты всех здесь мурлом своим протокольным заманал уже. Так что ты оглядывайся лучше и в беге тренируйся, хрен надувной, понял?
Боба отпустил Яна и тот инстинктивно метнулся назад. Глаза дикие. Боба одернул олимпийку.
– Ха, зассал, – он сверкнул золотым зубом. – И правильно. Глянь вокруг, это же вроде твои друзья. И никто не кинулся к тебе на подмогу, я мог уже три раза перо под ребро тебе насовать. Значит ты их тоже уже всех достал, понял?
– Боба, угомонись, – сказал я, придерживая златозубого качка за плечо.
– Я не понял, ты эту гниду защищаешь что ли? – нахмурился Боба. – Он же про тебя тут говорил, что…
– Боба, ну что ты упертый такой? – я укоризненно покачал головой. – Ну болтает, да и шут с ним. Себе только карму портит. А ты, если набедокуришь, больше ни на один концерт не попадешь. Слышал поговорку про чужой монастырь?
– Карму, говоришь, себе портит? – ухмыльнулся Боба. – Я бы ему лучше лицо попортил, ну да ладно. Но, мля, такое в натуре прощать нельзя же…
– Боба, я разберусь, не маленький, – тихо, но жестко сказал я. Боба посмотрел на меня, прищурившись. Расслабился, подмигнул, зыркнул еще разок в сторону Яна.
– Да понял я, понял, – сказал он, нашаривая рукой талию все еще болтающейся рядом вульгарной девицы. – Больше не лезу, раз это твои разборки! Мы лучше с Маняшей обратно в зал пойдем!
Повисло недолгое молчание, потом фойе снова наполнилось гомоном. К нам с Евой и Светой сквозь толпу направился Сэнсэй. В одной руке – бутылка вина, в другой – надкусанное яблоко. На лице блаженство.
– Между прочим, я на стороне твоего золотозубого приятеля, – сказал он. – Янчик и правда что-то… берега попутал, выражаясь его языком.