90-е: Шоу должно продолжаться 6
Шрифт:
— Ничуть! — заявил я и встал.
— А поехали! — решительно заявила Ева и тоже встала. — Вот она офигеет от такого поворота!
Мы по-быстрому натянули на себя одежду, как попало разбросанную по комнате, и вышли из квартиры.
Такси нам попалось каноничное, можно сказать. Забавно, но с началом девяносто второго поймать машину стало гораздо проще, чем раньше. Стоило только поднять руку, как из потока машин немедленно выруливал какой-нибудь бомбила на «копейке» или «москвиче». Причем водители частенько были весьма интеллигентными. Инженеры, там. Или вообще
Но сегодня всех этих извозчиков-любителей опередила грязно-желтого цвета «волга», моргающая старорежимным зеленым огоньком. И даже счетчик там имелся еще вполне так советского образца.
Правда, цену мужик озвучил голосом. Мол, по счетчику сейчас получается как в троллейбусе проехать. Шутка, конечно, но, насколько я знал, шуткой она будет еще недолго.
В квартире Евы было уже темно.
— Папа очень полюбил рано ложиться спать, — прошептала Ева, тихонько открывая дверь одежного шкафа. — Хотя вообще-то он у меня ночное животное. Читать до утра на кухне — его любимое дело. Но как тетя Тамара приехала, так сразу же появился режим.
— Он же знал, что ты сегодня придешь, — хмыкнул я.
— Значит не был уверен, — хихикнула Ева и чмокнула меня в щеку.
Наощупь в темноте мы пробрались в ее комнату. Зеленые циферки в глазах керамической совы показывали двадцать три пятнадцать. Ну да, дейстивтельно, детское время, считай. Я втянул носом знакомые запахи евиной квартиры, и мой молодой и бодрый организм среагировал вполне ожидаемо. Я притянул Еву к себе и нашел губами ее губы.
— Только нам надо не очень шуметь… — хихикнула Ева.
— Но чтобы слышно все равно было, — прошептал я, сжимая ладонями ее тонкую талию.
— Доброе утро, тетя Тамара, — елейным голосом сказала Ева. — Доброе утро, папа! А мы с Вовой приготовили вам завтрак.
— Да уж, коллективное творчество получилось, — усмехнулся я. Мы с Евой переглянулись, она хихикнула и потерла мою правую щеку.
— У тебя тесто для блинчиков на лице, — сказала она.
— Доброе утро, Леонид Карлович, — сказал я и протянул руку. Лео Махно невозмутимо ее пожал. И губы его задрожали. Кажется, он пытался сдержать издевательскую улыбку.
Я повернулся к женщине. Она была совершенно не похожа ни на Еву, ни на ее отца. Невысокая, смуглая, глаза чуть раскосые, но самую малость, не настолько, чтобы ее лицо стало смотреться монголоидным. Она была похожа не то на цыганку, не то на молдаванку. Черты лица были слишком грубоватыми, чтобы я счел ее красивой, но она была определенно яркая. Хищная такая. Такие женщины выглядят очень
— Тамара Карловна, — поджав губы, представилась она и протянула мне руку. Есть такое хитрое протягивание руки, обычно именно женщины так делают — тыльной стороной чуть вверх. Чтобы было непонятно, для рукопожатия она руку протянула или для поцелуя.
— Очень приятно, — сказал я, широко улыбнулся, отвесил поклон, взмахнув воображаемой шляпой, и галантно поцеловал ей руку.
Тетя Тамара вздрогнула, быстро выдернула свою руку из моих пальцев и посмотрела на отца Евы.
— Владимир, — представился я. — Можно Вова или Володя, как вам больше нравится.
— А вы, значит… — пронзительный взгляд черных глаз тети Тамары окинул меня с ног до головы. — А вы, значит, встречаетесь с моей племянницей? Давно?
Последнее слово прозвучало резко, как выстрел.
— Не твое дело, тетя, — быстро вместо меня ответила Ева. — Давайте завтракать, пока блинчики горячие.
— Твоя мама умеет жарить ажурные блинчики, — сказала тетя Тамара, усаживаясь на табуретку. — Могла бы у нее научиться, не позориться. Это не блины, это оладьи какие-то.
— Панкейки, — скзазал я.
— Что? — встрепенулась Тамара и посмотрела на меня с таким удивлением, будто с ней табуретка заговорила.
— Национальный американский завтрак, — сказал я. — Панкейки с кленовым сиропом. Но кленовый сироп — это гадость, я отвечаю. Варенье гораздо вкуснее.
— И вы сами его варили? — спросила Тамара, зачерпывая ложкой клубничное варенье из вазочки. Перед самым выходом из дома захватил, подумал, что к завтраку в самый раз придется оставшийся мне в наследство от деревенских порно-актеров деликатес.
— Разумеется! — округлив глаза, заявил я. — Сбор клубники — это же настоящее таинство, его нельзя доверять чужим людям. Ягоды положено брать на рассвете. И только на том склоне холма, который повернут в сторону от человеческого жилья…
Тамара смотрела на меня немигающим взглядом.
— Я пошутил, — усмехнулся я. — Я не умею варить варенье. Купил на рынке у бабушки с очень добрым лицом. Люблю клубничное. А вы?
— Так сколько времени вы встречаетесь? — требовательно спросила тетя Тамара.
— Вечность, — ответил я, почувствовав, как Ева под столом сжала мою ладонь.
— Вкусные… как вы сказали это называется? — сказала Тамара, поджав губы.
— Панкейки, — с готовностью ответил я. На самом деле, это были просто блины, конечно. Но как выглядят традиционные панкейки тетя Тамара явно не знала.
— Вкусно, да, — она покивала, взгляд ее метнулся в сторону отца Евы, потом снова уставился на меня. — Хотя мне вот, честно говоря, не нравится всеобщее преклонение перед всем американским. Если американское, значит обязательно хорошее. Будто у нас ничего хорошего не осталось…