999 (сборник)
Шрифт:
Закрывая распятие.
Половина сознания Кэрол вопила от страха, требуя бежать, бежать без оглядки, спрятаться. Но другая половина требовала остаться. Это ее подруга. С Бернадеттой случилось что-то ужасное, и теперь ей нужна помощь, нужна больше, чем когда-нибудь за всю ее жизнь. И если кто-то может помочь ей, то это Кэрол. И только Кэрол.
Она поставила кувшин на ночной столик.
— Бернадетта,— сказала она, и рот ее был сух, как бревна в этих старых стенах.— Одеяло...
— Мне было жарко,— ответила
— Я принесла тебе воды, Я налью...
— Потом выпью. Иди сюда и полюбуйся ночью.
— Я не хочу смотреть в ночь. Она меня пугает.
Бернадетта повернулась с неуловимой улыбкой на губах.
— Но темнота так прекрасна!
Она шагнула ближе, протянула руки к Кэрол, положила их ей на плечи и стала ласково разминать сведенные ужасом мышцы. Сладкое забытье потекло по телу Кэрол. Глаза стали закрываться... усталые... так давно она не спала..
Нет!
Она заставила себя поднять веки и сжала руки Бернадетты, отводя их от своих плеч. Зажала ее ладони между своими.
— Помолимся, Берн. Повторяй за мной: «Богородице, деве, радуйся...»
— Нет!
— «...благословенна ты...»
Лицо Бернадетты перекосилось злобой:
— Я сказала НЕТ, будь ты проклята!
Кэрол старалась удержать руки Бернадетты в своих, но та была слишком сильна.
— «...в женах...»
Вдруг сопротивление Бернадетты стихло. Лицо ее успокоилось, глаза прояснились, даже голос изменился — остался хриплым, но стал выше, легче, и она подхватила слова молитвы.
— «И благословен плот чрева твоего...»
Бернадетта попыталась произнести следующее слово — и не могла. Она стиснула руки Кэрол почти до боли и разразилась потоком собственных слов.
— Кэрол, уходи! Ради любви Божией, уходи, беги! От меня уже мало осталось, и скоро я буду как те, что меня убили, и я тогда убью тебя! Беги, Кэрол! Прячься! Запрись в часовне внизу, только беги от меня, скорее!
Кэрол теперь знала, чего недоставало в голосе Бернадетты — ирландского акцента. Но сейчас он вернулся. Она вернулась! Ее подруга, ее сестра — вернулась! Кэрол подавила всхлип.
— Нет, Берн, я тебе помогу! Помогу!
Бернадетта толкнула ее к двери.
— Никто мне уже не поможет, Кэрол! — Она рванула самодельный бинт на шее, обнажив глубокую рваную рану и висящие концы оборванных кровеносных сосудов.— Для меня уже поздно, для тебя еще нет. Они — создания зла, и я скоро буду одной из них, так что беги, пока...
Бернадетта вдруг застыла, и черты лица ее исказились. Кэрол сразу поняла, что короткая передышка, которую подруга тайком похитила у того ужаса, что овладел ее телом, окончена Власть над Бернадеттой принадлежала уже не ей.
Кэрол повернулась и бросилась прочь.
Но чудовище-Бернадетта было поразительно быстрым. Кэрол не успела добраться
Кэрол застонала от боли. Она затрясла головой, пытаясь прояснить сознание, и увидела, как приближается к ней Бернадетта; движения ее скованы, но более уверены, чем раньше, зубы оскалены — очень много зубов, и куда длиннее, чем у прежней Бернадетты, пальцы скрючены, тянутся к горлу Кэрол. С каждой секундой в ней оставалось все меньше и меньше от Бернадетты.
Кэрол попятилась, руки и ноги лихорадочно заскользили по полу, когда она уперлась в стену спиной. Бежать некуда. Она схватила табурет и выставила его перед собой как щит против чудовища-Бернадетты. Лицо, принадлежавшее когда-то ее любимой подруге, скривилось презрительно гримасой, когда она отбила табурет небрежным взмахом руки. От этого у табурета отлетели ножки, сломавшись, как спички, разлетевшись резными щепками. Второй удар разломил сиденье пополам. Третий и четвертый разбросали остатки в разные стороны комнаты.
Кэрол осталась беззащитной. Теперь она могла только молиться.
— «Отче Наш, иже еси на небеси»...
— Поздно, это уже не поможет, Кэрол! — зашипела Бернадетта, выплюнув ее имя.
— «..да святится имя Твое»...— произнесла Кэрол, дрожа от страха, когда пальцы нежити сомкнулись на ее горле.
И тут чудовище-Бернадетта прислушалось и застыло. И Кэрол тоже услышала. Настойчивое постукивание. В окно. Чудовище обернулось посмотреть, и Кэрол за ней.
В окно заглядывало чье-то лицо.
Кэрол заморгала, но оно не исчезло. Это же второй этаж! Как же?..
И гут же появилось второе лицо, только вниз головой, заглядывая сверху окна. И потом третье, четвертое, и каждое более зверское, чем предыдущее. И все они начинали стучать в стекло костяшками пальцев и ладонями.
— Нет! — крикнуло им чудовище-Бернадетта.— Нечего вам тут делать! Она моя! Никто ее не тронет, кроме меня!
Она обернулась к Кэрол и улыбнулась, показав зубы, которых никогда не было во рту у Бернадетты.
— Они не могут переступить порог, если их не пригласит кто-то, кто здесь живет. Я здесь живу — или жила когда-то. Но я не буду тобой делиться, Кэрол.
Кэрол глянула налево. До кровати всего несколько футов. Л над ней — завешенный одеялом крест. Если добраться...
Она не колебалась. Под бешеную барабанную дробь от окна она подобрала под себя ноги и прыгнула к кровати. Вскочила на ноги, вытягивая руку, хватаясь за одеяло...
Браслет ледяной плоти схватил ее за лодыжку и грубо дернул назад.