999999999 маны. Том 3

Призывающий Оро

— Ты, — я широко открыл глаза, — всё это время не был Долговым?

Старик тихо рассмеялся.

— Да нет, я был Долговым. Тем, кого ты знал. — он едва заметно поджал губу. — Я начинал рассказывать эту историю нашему общему знакомому Рэджинальду, но концовку он так и не узнал, — Родион улыбнулся. — Времени у нас с тобой предостаточно, поэтому послушай.

— Да что за… — даже малейшая связь с реальностью бежала от меня.

Старик уставился куда-то вверх, вспоминая что-то очень далекое и потерянное во времени.

— У одного парня был пробужденный

брат. Очень сильный и могущественный, но вместе с тем… добрый и справедливый. И так случилось, что брат пропал. Все думали, что он погиб, но в какой-то момент брат вернулся. Все не верили своим глазам и радовались произошедшему чуду. Все, кроме самого паренька. Младшего брата. Он видел, что вернувшийся был… кем-то другим. Или чем-то другим. Чувствовал даже. И с каждым днем, с каждым пустым взглядом, с каждым моментом, когда парню удавалось незаметно понаблюдать за братом, с каждой ночью, когда тот уходил и не возвращался до самого утра, это чувство только росло.

— И… ты решил что-то сделать со старшим братом?

Родион покачал головой.

— Марк, я и был старшим братом. Мстиславом, который вернулся.

Слова скопом застряли в горле.

Но к чему тогда весь этот спектакль? Его жена, дети… что-то не сходится.

— Если ты думаешь, что я сделал с ним что-то ужасное, то нет. Мой младший брат, Родион, всегда был прямолинейным малым, и в этой ситуации он поступил как и всегда. Он сказал обо всех своих подозрениях прямо в лицо. Мы просто поговорили.

Родион… или Мстислав, теперь было трудно говорить что-либо наверняка, тепло улыбнулся.

— Он понял меня, я — его. И это взаимопонимание дало свои плоды. Он не стал вешать на меня клеймо нелюдя. Попытался разобраться.

— И жили вы долго и счастливо, — я фыркнул. — А умер он от старости, — учитывая то, что произошло с кланом Долговых дальше, начало истории звучало слишком уж незатейливо.

Старик покачал головой.

— Виной его гибели стала не скверна, а человеческая слепота и наглость, но, — старик цокнул языком, — Ты забегаешь вперед.

Я кивнул.

— Уж извини, просто я самую малость ни черта не понимаю, чего от меня хочет сама Скверна. Предпочитаю разбираться с такими мелочами первым делом. — оставалось только хмыкнуть.

— Чего хочет Скверна? — старик покачал головой, — Это как раз-таки просто. Ни один родитель не хочет, чтобы его дети были больны. А сквернорожденные, оскверенные и прочие создания мертвых городов… они умалишенные, если выражаться простыми словами. Никто из них не в силах слышать скверну, как я или ты, использовать её дары. И чем сильнее люди распространяют скверну, тем больше появляется таких дефективных детей. Это мне тоже удалось донести до брата.

— И вы решили… — я выдохнул, — ей помочь?

Старик кивнул.

— Десятки лет мы с Родионом создавали целую сеть печатей, взяли мортусов под своё крыло и занимались тем, что сдерживали распространение скверны. По её же воле. Всё шло хорошо.

Я нахмурился.

— Пока?

— Пока Вульфрику с твоим отцом в голову не пришел великолепный план, сводивший

все наши усилия на нет. Твой отец руководствовался патриотизмом, Белецкий… его вели алчные, эгоистичные амбиции, — Родион ухмыльнулся. — Он считал, что скверну можно обуздать, постоянно проводил исследования скверны и всего, что с ней связано. Считал, что может делать обычных людей сквернорожденными, но в контролируемых условиях. В конечном итоге это позволило бы ему добиться бессмертия для себя и тех, кто будет ему удобен. На этом и строилось его обещание отдать всю власть в руки Гиарра сегодня на совете. Какая разница, кто главный, если в конце концов останется только он один.

Я бы сказал, что план стать бессмертным звучит совсем уж нереалистично и бредово, если бы сам к этому моменту не успел умереть и воскреснуть лишний десяток раз.

— Но Гиарром всё время был ты? — честно говоря, у меня уже начинала болеть голова.

— Не всё время. Изначально я был лишь Мстиславом. Видишь ли, мы с братом практически единолично управляли всеми мортусами страны. Это мешало всему плану Роттов и Белецких, да и остальным кланам тоже не нравился такой расклад. Ведь от мортусов зависело то, не рванет ли «бомба» в любой момент.

Я помнил свою последнюю встречу с мортусами. Мне бы тоже не пришлось по душе, если бы все эти больные ублюдки находились под монополией одного из кланов.

— Мы обладали слишком большой властью и это не устраивало никого. Тогда-то Вульфрик и пришел к Гиарру. Запудрил ему мозги и настроил весь совет против Долговых. Родион решил, что может сгладить ситуацию. Он знал, что Белецкий был влюблен в его дочь и договорился о помолвке. Но себя Вульфрик любил сильнее.

— Он убил мать Элизы? — я приподнял бровь.

— Не намеренно, — старик пожал плечами. — До того, как он решился объявить войну в открытую, Вульфрик тщетно полагал, что его лабораторных опытов со скверной будет достаточно… что можно обойтись без чистого источника скверны. Он убедил в этом и Алекса.

— Погоди… — к горлу подкатил ком. — Значит, моя мать тоже…?

— Дочь Родиона погибла в тот же день. Ленора, жена Алекса… скажем так, больше её никто не видел. Знаю только, что ни одну, ни вторую никто не заставлял в этом участвовать силой. Им просто запудрили мозги. После того дня события развивались стремительно. Белецкий применил все грязные трюки, что имелись у него в рукаве, для того, чтобы склонить совет на свою сторону.

— Но погоди… он ведь нормально общался с тобой… в смысле, с Родионом?

Старик скривился.

— Он убил Родиона. Но так и не понял этого.

— Что, прости?

Он закатил глаза.

— Наш клан хорошо держался до того дня, когда на меня устроили покушение. Бомба. Любимый способ Белецкого разбираться с проблемами. Он не знал, что со мной будет Родион. Когда брат погиб, я понял, что теперь нужно действовать по-другому. Мне пришлось взять его облик и сделать вид, что я предал собственный клан. Было больно видеть, как рушится всё, над чем мы работали, однако другого выхода не было.