А что, если бы
Шрифт:
Если бы вместо вторжения Чана в Маньчжурию и начала гражданской войны произошел простой раздел Китая, то Шанхай — важнейший экономический центр восточной Азии — оказался бы в пятидесятые годы открытым для свободной торговли, а не страдал одновременно и от ограничения торговых связей с капиталистическим миром, введенных коммунистами, и от эмбарго против коммунистов, наложенного Западом. Огромные рынки, равно как колоссальные людские и материальные ресурсы долины Янцзы, объединились бы для свершения азиатского экономического чуда. Когда в восьмидесятых годах Китай отказался от самых закоснелых и вредных коммунистических догм в экономике, это повлекло за собой настоящий экономический бум. А ведь откажись националисты от притязаний на север, этот бум мог бы начаться двадцатью годами раньше.
Это означало бы осуществление в Китае
323
С утверждением насчет процветания Южной Кореи (правда, начавшегося сравнительно недавно) можно согласиться — но вот относительно демократии автор что-то напутал.
Маньчжурия являлась важнейшим в Китае центром горнодобывающей промышленности и металлургии. Вся остальная страна не располагала подобным индустриальным потенциалом. Но попробуем смоделировать ситуацию, которая сложилась бы после раздела страны. Уже к шестидесятым-семидесятым годам Юг наверняка вырвался бы вперед. Уделом Маньчжурии, как и всех стран, где приходили к власти коммунисты, должна была стать экономическая и технологическая отсталость, тогда как Югу было уготовано место в ряду «азиатских экономических драконов»
За их первоначальную жертву Чану и националистам воздалось бы сторицей. Ко времени смерти генералиссимуса в 1975 году «красный Китай» на северо-востоке был бы не более чем карликом в сравнении с его державой.
Можно сказать, что имело бы место повторение с точностью до наоборот нынешнего соотношения сил между Тайванем и материковым Китаем. По мере того, как коммунистический север попадал бы во все большую технологическую и финансовую зависимость от своего процветающего южного соседа [324] , а его население, в силу невозможности не допустить приема радио и телевизионных программ соседней страны в пограничной зоне, все больше проникалось бы демократическими и рыночными идеями, ситуация скопировала бы ту, что сложилась в Германии. Китайскую Демократическую Республику ждало такое же фиаско, как и Германскую.
324
Каким образом? Чуть выше автор говорил о полной политической и экономической зависимости Маньчжурии от Советского Союза.
Но раздела страны не произошло. Чан перебросил свои войска в Маньчжурию и вскоре после этого все пошло прахом.
Приказ остановить наступление, бесспорно, стал важнейшей причиной постигшей его неудачи. Но на избранном генералиссимусом пути таились и другие, не столь очевидные опасности. Помимо всего прочего, при всем превосходстве Чана в военном отношении рассчитывать на легкую победу было бы ошибкой. Отступать из Маньчжурии коммунистам было некуда: за эту, используя выражение Сунь-Цзы, «местность смерти» они намеревались сражаться до последнего. И не только намеревались, но и дрались: в длившейся с 1946 по 1948 год войне на истощение сложили головы десятки тысяч коммунистов. Дабы остановить националистов, Линь Бяо проливал реки крови и гнал своих людей в самое пекло, не считаясь ни с какими потерями.
Кроме того Линь и другие коммунистические военачальники постарались сделать все возможное для того, чтобы сравняться с противником в вооружении и боевой технике. Советы передали им свою, а также трофейную японскую артиллерию и создали артиллерийское училище. С получением коммунистами тяжелого вооружения бои стали боле затяжными и кровопролитными. Появление у коммунистов зенитных орудий позволило им прервать воздушное сообщение армии Чан Кай ши с удерживавшимися националистами городами
325
Как зенитная артиллерия (в отсутствии истребительной авиации) может прервать воздушное сообщение, а в особенности полеты ночью, на большой высоте и в плохую погоду — остается загадкой
В Маньчжурии коммунисты имели два существенных преимущества. Во-первых, на своей территории они могли сосредоточивать силы в опорных пунктах, тогда как Чану приходилось метаться по всей провинции, отражая их удары то здесь, то там. Во-вторых, разбитые коммунистические отряды всегда могли укрыться от преследования в районах дислокации советских воинских частей [326] .
Коммунисты воспользовались имевшимися возможностями. Инициировав восстание в Шаньдуне, что позволило отвлечь часть националистических сил от Маньчжурии, они укрепили свое положение, вынудили националистов перейти по всему Китаю к обороне, а потом, нарастив свою наступательную мощь, стали медленно вгрызаться в позиции противника.
326
В очередной раз напомним, что советские войска были выведены из Маньчжурии в марте—мае 1946 года. Единственным местом, где силы коммунистов действительно могли укрыться от противника, являлся Ляодунский полуостров с советской военно-морской базой Порт-Артур.
Это походило на нападение термитов, протачивающих ходы в прочном с виду строении. С 1945 по 1947 год дела националистов (по крайней мере, с виду) обстояли не так уж плохо. Они одержали несколько впечатляющих побед, большая часть страны находилась под формальным контролем их правительства. Но чаша весов начала склоняться в другую сторону: Гоминьдан слабел, а коммунисты набирали силу. В 1948 году войска Чана были окончательно вытеснены из Маньчжурии, причем разбросанным по различным городам, беззащитным изолированным гарнизонам не осталось ничего другого, кроме как сдаваться один за другим. Прилив сменился отливом — армия Чана покатилась назад и в 1949 году распалась под сокрушительными ударами коммунистических сил.
Потрясение от победы коммунистов (так называемая «потеря Китая») ввергла Америку в самый суровый за весь период «Холодной войны» период, получивший название маккартизма. А всего через несколько месяцев, в июне 1950 года, воодушевленная успехом единомышленников Северная Корея напала на Южную. Этот кризис оказался гораздо опаснее всего, происходившего в Европе, так что и без того холодные отношения с Москвой сковал настоящий мороз.
Теперь нам известно, что поразительная победа китайских коммунистов не только подтолкнула Ким Ир Сена к попытке блицкрига против Сеула, но также побудила Сталина и Мао поддержать это начинание, ибо они искренне верили в его успех. Очевидно, они решили, что раз Вашингтон, не поморщившись, проглотил захват коммунистами огромного Китая, то едва ли американцы встанут на дыбы из-за маленькой Кореи. А ведь раздел Китая скорее всего исключил бы такое развитие событий: без маньчжурской авантюры Чана не было бы и корейской авантюры Кима.
Кроме того, поддержка Штатами Тайваня вбивала еще один клин между Вашингтоном и Москвой, а без победы коммунистов в Китае эта проблема просто бы не возникла.
И наконец, приход к власти коммунистов во Вьетнаме стал возможным исключительно благодаря соседству с коммунистическим Китаем. Китайские военные поставки, равно как и предоставление вьетнамцам убежища на китайской территории, имели решающее значение для обеспечения победы над французами под Дьен-Бен-Фу. Эта победа обусловила раздел Вьетнама, а итогом стала Вьетнамская война с участием Америки. За весь период «холодной войны» противостояние двух социальных систем выливалось в настоящие войны почти исключительно в Азии, и все эти войны, так или иначе, явились следствием победы коммунистов в Китае. Она превратила Азию в локомотив «холодной войны», тащивший мир от кризиса к кризису.