А + Д =? История еще одной первой любви
Шрифт:
Тряхнув мутной головой, загоняю подальше эти дерьмовые мысли. Кошусь на пачку сигарет, лежащую на тумбочке. Я бросил. Почти.
Сдергиваю полотенце с дверцы шкафа, отправляюсь в душ и потом к маме, как она и просила. На кухонном столе уже разложена домашняя аптечка. За последнюю пару лет она стала походить на отдел какой-нибудь городской аптеки.
– Ма, – касаюсь ее руки.
– Ты знаешь, что я чувствую, когда ты мне врешь. – Мама строго смотрит на меня.
– Я не вру.
– Помолчи, – отмахивается она и берется
Ее руки едва заметно подрагивают, а губы то и дело сжимаются в бледную полоску.
– С-сх, – дергаюсь, когда мокрая вата касается скулы.
Мама дует как в детстве. Внутренности наизнанку выворачивает. Зажмуриваюсь, ощущая, как теплые пальцы бережно касаются лица.
– Что же это такое? Ну разве так можно? – причитает она, заботливо обрабатывая ссадины. – Вот был бы отец жив …
– Ма, у тебя уколы есть еще? – перебиваю ее, чтобы снова не пришлось лгать.
– Все есть. Медсестра приходила, сделала уже.
– Хорошо, – ставлю мысленную галочку, что надо перевести деньги за следующую неделю.
Закончив, мама жарит мне яйца и делает бутерброды с докторской колбасой. В меня не лезет, но я ем.
– Спать иди, – вздыхает, замечая отсутствие аппетита. – Глаза красные, как у наркомана. Не знала бы, что во Дворце Спорта строго следят за вашим здоровьем, непременно отвезла бы тебя в клинику.
– Ты серьезно? – дергаю заклеенной бровью и тут же кривлюсь от неприятного ощущения.
– Иди, сказала, – взмахивает рукой и отходит к окну. Внимательно смотрит на соседнюю многоэтажку, словно там показывают что-то интересное.
– А как же завтрак? – зеваю, прикрыв рот кулаком.
– Не давись. Хватит вести себя со мной как с немощной. Тебе даже врач сказал, что все прошло хорошо.
– Угу, – вяло дожевываю бутерброд.
Мне он сказал гораздо больше, потому я пока не могу отпустить ситуацию и расслабиться. Но поспать все же надо, тут мама права.
Ухожу в комнату, снимаю футболку и бросаю ее на спинку компьютерного кресла. Еще раз глянув на свою разбитую рожу в зеркало, ложусь на прохладное покрывало и смотрю в потолок.
Рядом валяется телефон, и мысли сами собой переключаются на приятное. По телу проходит волна тепла, а губы растягиваются в улыбке. Диляра. Улыбчивая, неиспорченная девочка, которая мне даже не друг. Я не знаю, что у нас с ней. Редкие многочасовые переписки в сети, после которых я пропадаю, а она никогда не пишет первая. Это похоже на какую-то игру, где никто не устанавливает правила. В нужный момент они появляются сами собой.
Открываю мессенджер. Сразу замечаю, что Диля сменила аватарку. Вместо ее фотографии на меня теперь смотрит Лило из мультфильма «Лило и Стич». Улыбнувшись шире, вспоминаю, что синее инопланетное существо было другом для нарисованной девочки. Ищу подходящую фотку и меняю свою аватарку на Стича, дурашливо показывающего язык. Не думая, набираю Диле сообщение без глупых,
Я: «Мне не спится».
Она долго что-то набирает. Слово «печатает …» буквально повисает в диалоговом окне. Мне кажется, «Лило» возмущена. И это забавляет еще сильнее.
Диляра: «Отправить к тебе курьера со снотворным?»
Я: «Не, мне нельзя. Вечером тренировка с Данте. Как дела?»
Диляра: «Все хорошо, Стич. Инопланетных монстров пока не пробегало».
Рассмеявшись, вдавливаю затылок в подушку и жмурюсь, поймав тот самый вайб, который есть только в нашем общении.
Я: «А под кроватью смотрела?»
Диляра: «В первую очередь. И ногу из-под одеяла ночью высовывала на всякий случай».
Я: «Уверена? Вдруг он просто сел на диету и решил не есть после шести? Проверь еще раз».
Диля пропадает, а я посмеиваюсь, представляя себе, как эта девчонка с черным шелком длинных волос встает на четвереньки и заглядывает под кровать. Закусив костяшку пальца, жду ответа. Она присылает мне фото.
Я: «Симпатичный плинтус» – отправляю ей ржущий смайл, разглядывая вид под кроватью.
Чистенько там. Светлый ламинат, плинтус в тон, полоска кремовых обоев с контурами крупных цветов и кусочек торчащей простыни в цветок помельче. Очень мило. Наверное, что-то такое я и представлял в ее комнате. Девочка, которая пахнет цветами и солнцем, может спать только на таком белье.
Диляра: «Спасибо. Мне тоже нравится».
Я: «А в шкафу ты смотрела?»
Нахожу картинку, как Стич настороженно выглядывает из-за стены, и кидаю вдогонку к своему сообщению.
Диляра: «Предполагаешь, он мог переехать?»
Я: «Предлагаю не исключать такой вариант».
Диляра: «Но я не слышала, как он таскал вещи» – задумчивый смайлик в конце.
Я: «Ты все же проверь».
Диляра: «А если он там?!» – смайл с огромными выпученными глазами.
Я: «Дай мне знать, «Лило». И, пока я мчусь к тебе на помощь, удиви его».
Диляра: «Как?» – удивленно-напуганных смайлов становится больше.
Я: «Ну-у-у, я не знаю. Поздравь с новосельем» – у меня уже скулы болят от улыбки.
Диля присылает в ответ стикер кота, упавшего на спину от смеха, и прошлая ночь отпускает, перестает саднить ссадина на скуле, и почти не тянет разбитую бровь. Глаза, наконец, закрываются, и я не прощаясь исчезаю из нашей переписки, как чаще всего и случается.
Глава 2
Арс
– Простите меня, Юрий Германович.