А + Д =? История еще одной первой любви
Шрифт:
– Это не обязательно, я могу вызвать такси.
– Я отвезу, – упрямо стою на своем.
– Ну хорошо. Только высади меня немного пораньше, чтобы соседи всякого не болтали.
– Тебе не разрешают встречаться с парнями?
– Скажем так, у мамы и бабушки на этот счет сильно расходятся мнения, а папа, скорее, на бабушкиной стороне, но не против, если среди моих друзей будут парни. Главное ведь иметь голову на плечах, правда?
– Правда, – открываю ей дверь своей «Октавии». – Получается, твоим родителям
– Получается, так.
– И я как друг, – подчеркиваю этот важный момент, – могу подвозить тебя до дома, тем более в темное время суток.
– Мои родители еще не знают о тебе, а соседи могут та-а-ак все перевернуть. Лучше пока не надо. Мама с папой вернутся, я расскажу, и тогда…
– Я могу сам представиться, – предлагаю ей.
– Нет! – Диля подпрыгивает на сиденье. – Сначала я лучше сама. Маме, – добавляет шепотом.
– Понял, – посмеиваясь, поворачиваю к жилому комплексу и торможу у обочины.
Диля выскакивает из машины и, помахав мне, скрывается за многоэтажкой. Постояв еще пару минут, еду домой. Мне завтра с утра маму в больницу на анализы везти, а ночью бой в «Клетке». Ильхан все еще зверствует, давая своим бойцам короткие передышки. Вот и меня сначала вписали в график, а уже после прислали уведомление.
Оставляю машину на привычном месте у подъезда. Поднимаюсь в квартиру и с порога понимаю: что-то не так. Внутри словно сигнализация срабатывает. Не разуваясь, влетаю в комнату мамы. Она лежит на кровати, обняв себя руками в районе живота.
– Мам, мам, мам, ты чего?! – откровенно перепугавшись, падаю перед ней на колени.
Глава 5
Арс
Мама открывает глаза, садится и устало улыбается. Наверное, у меня это от нее – прятать все за улыбкой, ухмылкой, усмешкой. Мои все чаще становятся похожи на оскал. Сегодня с Дилей появилось что-то настоящее. Искренний смех. И от этого больно, потому что пока я там ржал, как придурок, маме тут было плохо.
– Ты почему не позвонила? – Пальцами продавливаю плотный матрас, пристально глядя ей в лицо.
Оглядываюсь на шум. В стекло все чаще бьют капли дождя, и ветви высокого тополя гнет от ветра. Пока гуляли, я даже внимания не обратил, что погода портится. И мама подтверждает мои мысли.
– Говорила же, на погоду. Арсик, пожалуйста, не надо так сильно обо мне беспокоиться, – хрипло просит она, думая, наверное, что в темноте я не вижу, как морщит переносицу и что губы бледнее, чем обычно.
У меня чертово дежавю. Я видел это все уже! Кажется, еще вчера. До той самой операции, на которую еле нашел денег.
Леденящий страх сковывает легкие. Вдох дается не сразу, а выдох царапает горло, словно воздух выходит с осколками. О таком даже никому не расскажешь. Я
– Ну, чего ты загрустил? – Мама ложится на бок и поджимает колени. – Расскажи мне лучше, как прошел твой день? У тебя глаза сияют.
– Как обычно, – огрызаюсь, злясь на ситуацию.
– Не-е-ет. – Она крутит головой. – Как обычно было, когда ты явился утром с перегаром, – показывает мне кулак. Зажмуриваюсь. Ничего от нее не скроешь. Точно радар. – А сейчас от тебя пахнет свежескошенной травой, и глаза, – повторяет она, – блестят. У моего взрослого мальчика появился кто-то особенный?
– Нет никого. Просто друг. И даже не друг еще. Не знаю я, мам! – психанув, поднимаюсь с пола. – Не переводи тему.
– И как ее зовут? – с улыбкой подчеркивает она.
– Диляра, – вздохнув, закатываю глаза.
– Красивое имя у твоего друга. – Ее плечи содрогаются от тихого смеха.
– Обезболивающее принести тебе? – снова закатив глаза, спрашиваю я. – Или лучше скорую вызвать. Да, так будет лучше. – Приняв решение, достаю телефон из кармана и вбиваю «112».
– Арс, они все равно ничего не скажут. Завтра сдам анализы, и все станет ясно. А таблетки я выпила еще до твоего прихода. Они как раз подействовали, мне уже гораздо легче. Иди, – демонстративно зевает. – Диляра… – бормочет себе под нос, удобнее устраиваясь на подушке. – Радующая сердце.
– Что?
– Имя ее означает «радующая сердце». Вспомнила. Где-то читала. Спокойной ночи, сын.
– Спокойной ночи.
Ухожу из ее комнаты, но дверь оставляю открытой. И свою тоже, чтобы все слышать и видеть. Раздеваясь, принюхиваюсь к собственной одежде. Правда, травой пахнет.
Удобно устраиваюсь на кровати, подложив руки под голову. Смотрю в потолок и слушаю, как грохочет сердце вместе с громом. Оно то в груди долбит прямо в ребра, то пульсирует в животе, то закладывает уши.
Через час заглядываю к маме. Она спокойно спит и не кажется уже такой бледной. Может, я и правда паранойю? Накрываю ее простыней по плечи и тихо возвращаюсь к себе. На постели валяется телефон, напоминая, что я не узнал, как Диля добралась до дома. И это тоже забавно, ведь обычно плевать, куда уезжает очередная проходящая девчонка. На просьбу оставить номер диктуется левый набор из цифр, чтобы больше никогда не пересекаться.
Я: «Как добралась?» – стираю. – «Как дела?» – стираю очередную тупость. Скриплю зубами. Знал же, что эта прогулка все усложнит! – «Ты нашла монстра?» – отправляю ей.