А этот пусть живет
Шрифт:
– А начальство твое как на такие вещи смотрит?
– Митин, задавая этот вопрос, начал подозревать, что его дружок совсем не шутит.
– Положительно. Ведь ему тоже кое-что перепадает, а наркопоток всегда под контролем.
Костя с большим подозрением оглядел богато накрытый стол, за которым они сидели:
– А вот это все, значит, на барыши драгдилеров? Уж не с ними ли ты собирался сегодня встречаться?
– На данные вопросы я тебе, Костя, не отвечу, - очень серьезно произнес капитан.
– Потому как о своих деловых партнерах
– А своему начальству тоже не даешь?
– И своему начальству тоже. Ему важен результат, а не избыточная информация.
– Костя, может, тебя твой товарищ под свое крылышко возьмет? Поговори с ним по душам, - с улыбкой предложила Саша и поднялась из-за стола.
– Я на минуточку.
– А что?
– вроде как ухватился Крутилин за эту идею.
– Переходите ко мне вдвоем с лейтенантом.
– Он кивнул в сторону Курского.
– Да мы взятки брать не умеем, - хмуро отозвался Митин.
– А давать тем более.
– Это дело поправимое, я вас быстро научу, - убежденно заявил капитан.
Саша почему-то долго не возвращалась, а когда появилась, на ней не было лица:
– Костя, мне пора домой. Ты не проводишь меня?
– Конечно!
– тут же вскинулся Митин.
– Не забудь, что завтра с утра стрельбы, - напутствовал его Курский.
Костя махнул всем рукой, искоса взглянув на Раю, не проронившую за столом ни одного слова, - вид у нее был совершенно убитый.
На улице Саша распорядилась:
– Лови машину.
Это не заняло много времени.
– До Праздничной за полтинник подбросишь?
– спросил он у рыжего водителя "Форда", среагировавшего на его поднятую руку.
– Я вообще-то не местный, в ваш город пассажира подвеэ. Покажешь дорогу - подброшу.
Вскоре они мчались по направлению к "району красных кирпичей".
– Что все-таки случилось?
– осторожно спросил Костя.
– Прошлое не отпускает меня, - туманно ответила девушка после небольшой паузы.
– Я могу тебе чем-то помочь?
Ликина вздохнула:
– Ты можешь ради меня убить человека?
Вопрос она задала вполне серьезно - так, во всяком случае, воспринял его Митин, - и столь же серьезен был ответ старшего лейтенанта:
– Я не умею этого делать. Да и рука у меня не поднимется.
– Я так и думала, - вновь вздохнула Ликина.
– Может, именно за это я тебя и люблю.
Они подъехали к ее дому, и Костя вошел с ней в подъезд. Потом они поднялись на лифте, и Саша открыла дверь квартиры.
– Ну что ж, до свидания, - вдруг произнесла она.
– Как это?
– обиделся Митин.
– Ты разве не угостишь меня чашечкой кофе?
– Не сегодня, - твердо сказала Ликина.
– А завтра с утра я тебе обязательно позвоню.
– Но у меня с утра стрельбы!
– Плюнь на них! Разве ты не сказал, что бросишь все и уедешь со мной?
– Да... Но когда это еще будет!
– Будет очень скоро - послезавтра. А завтра мы с тобой
– На пляж!
– изумился Митин.
– Ильин день уж давно прошел.
– На улице - двадцать пять градусов, а вода - немногим холоднее.
– Ну, хорошо, - пробормотал Костя, - на пляж, так на пляж.
– Тогда до завтра.
– А...
– Да, конечно.
Она взяла его голову двумя руками и притянула его рот к своим губам.
Косте показалось, что где-то внизу послышался чей-то крик, но ему уже ни до чего не было дела...
Появление Гангута в ресторане "Южный вечер" изумило и испугало не только Сашу Ликину. Схожие чувства испытал и Топор, когда увидел входящего в зал бригадира автоугонщиков - ведь тот, по словам Огонька, сгорел в расстрелянном, а потом загоревшемся и взорвавшемся "мерсе".
Когда на своей даче у Минского шоссе, он остался вдвоем с Огоньком и тот рассказал ему всю эту историю про общак, Финка, Гангута и Советника, Топор понял, что ему без всяких натяжек только что вынесли и огласили смертный приговор.
Огонек влез в безумную гонку за балаковской кассой и мог в любой момент схлопотать маслину в тыкву, но до сих пор это было его личным делом. Теперь же он решил взять к себе в помощники Топора, и деваться тому некуда.
Отказаться невозможно, поскольку Огонек, охотясь за общаком втайне от Прохора, по сути, пошел против него. Если Прохор пронюхает об этом - его главному телохранителю кранты. Но узнать об измене Огонька он может теперь в первую очередь от Топора. И, если тот откажется участвовать в этом деле вместе с Огоньком, совершенно ясно, каким будет финал: телохранитель Прохора избавится от Топора просто автоматически.
Но, если их и ждет успех, то есть удастся прибрать общак к рукам, Топору все равно не жить. Огонек никогда ничем ни с кем не делился, и, когда ему удавалось сорвать банк, своих сообщников он попросту уничтожал.
Конечно, Топор согласился помочь своему шефу за четверть доли с будущей добычи, но решил сам при первой же возможности устранить чересчур кровожадного подельника.
Это он предложил Огоньку идти в "Центурион" одному как бы для того, чтобы не нервировать детектива, который должен стать их информатором. Топор и "поставил базар" телохранителю - про общак ни слова, речь с детективом следует вести разговор только о мести за убитого "другана Гангута".
Топор также снабдил Огонька кейсом с пятьюдесятью тысячами фальшивых долларов, не сказав ему, однако, что деньги ненастоящие, дабы тот не нервничал, что при передаче их проверят на детекторе.
Не сказал Топор и еще кое-что, а именно: в кейс были вмонтированы радиоуправляемое взрывное устройство и чуткий микрофон. Весь разговор Огонька с детективом Топор слушал в своем "Форде", надев наушники. А когда было по имени названо нужное лицо и место его проживания, он нажал кнопку на пульте дистанционного управления.