A Lost : Некоторые тайны истории стоит приоткрыть
Шрифт:
Среди ночи Элайджа проснулся и крепко прижал Кетрин к себе, словно это была вся его жизнь и её отнимали у него. Он обнимал её, чувствуя, что вся жизнь в ней, и это на самом деле было так. Он обнимал ее, а она улыбалась ему.
Утренний поцелуй для женщины еще важнее, чем вечерний- это самоидентификация: я есть, я жива, я любима. И целуя жену, Элайджа знал это.
— Доброе утро, Катерина, - он целует ее в макушку.
— Всегда было бы так, - шепчет вампирша, прижимаясь к мужу.
Она осознает, что все это ее : Ее кровать, ее комната, ее фото стоит в рамке на прикроватной тумбочки, и это она выбирала обои
— Теперь так будет всегда, Катерина, - убеждает ее Майклсон.
Смыслом жизни настоящего мужчины должна быть его семья. Любимая и единственная жена. Любимые дети. Забота о его семье, а все остальное вторично. Элайджа Майклсон был точно уверен в этом. Так случилось в его жизни.
Когда Николине было четыре Ребекка устроила настоящий детский праздник, с шарами, клоунами, детской посудой, сладостями и фейерверками, в честь ее дня рождения и малышка была счастлива, потому что ее родители бы счастливы, и Николина осознавала это. Мать ее любила больше жизни. Отец выслушивал весь ее детский бред, и даже соглашался, ведь Николина любила рассказывать обо всем и, пожалуй, главной проблемой любящих родителей было поймать перед сном босоногую Николину, которая бегала по огромному особняку, давая понять, что пришло время рассказывать сказку. Николина была счастлива, пока были счастливы ее родители. Затем ушла мама, и отец сказал, что она не вернется и они больше никогда не будут вместе. Николина плакала. Затем ее похитили ведьмы. Николина плакала и боролась, ведь она Майклсон. Затем ее попытались спасти и она видела, что ее старшей сестре больно. Николина плакала. Затем ее спас Том и ее родители вернулись. Даже если Кетрин уходит, то она возвращается. Ее родители были вновь вместе и Николина улыбалась. Затем она слышала всхлип матери и голос отца, его крик, а позже дядя Клаус подарил ей рыцаря и сказал, что Николина должна уехать с Ребеккой и малышка видела, что ее мать вновь плачет. Сидя в детском кресле малышка положила свою ладошку к окну, понимая, что случилось нечто ужасное. Николина плакала. Николина вновь плакала, и видимо, эта малышка за последние время выплакала не меньше слез, чем любой из ее семьи. Она Майклсон. Она вновь плачет.
— Николина, совенок, не плачь.
Но, даже мелодичный и успокаивающий голос Ребекки не смог помочь, и первородная ощущала себя ужасной тетей, ведь Николина плакала.
Комментарий к Глава LXXX. ( Часть 5.1) Battlefield. ( Поле боя.) А может, к чёрту любовь? Фото :, http://vk.com/doc175419535_437183911
Гифки :http://cs423219.vk.me/u96316024/-3/m_6a2cc943fb.jpghttp://vk.com/doc175419535_437183811http://vk.com/doc175419535_437183814 http://vk.com/doc175419535_437183816http://vk.com/doc175419535_437175407http://vk.com/doc175419535_437175411
Песни :( У меня давно была подобная идея, но спасибо новой песни Светланы Лободы, за то, что собрала в своей голове пазл и вы можите прочитать эту главу. ) https://www.youtube.com/watch?v=xKnG2d9tZdU
========== Глава LXXX. ( Часть 5.2) Battlefield. ( Поле боя.) А может, к чёрту любовь? . ==========
Я предполагаю, что это семейная черта. Все, что мы любим, обращается в пепел. ( Ребекка Майклсон. )
Это парадокс Майклсонов. Вы хотите любить и убивать друг друга в одно
Наша битва еще не выиграна, и я нуждаюсь в тебе, чтобы защитить самое главное в моей жизни.
Семья — это не те, кто тебя балует и следует всякому твоему капризу. Это те, кто сражается за тебя и за кого сражаешься ты. ( Клаус Майклсон. )
Женское непосредственное чутье может быть иногда ценнее всяких логических доводов.
Артур Конан Дойл.
Иногда, разбив хорошее, можно сложить что-то лучшее.
Sometimes good things fall apart so that better things can fall together.
I’ve never dropped anyone I believed in.
Я никогда не бросала того, в кого верила.
Мэрилин Монро.
Красота женщины в заботе, которую она дарит с любовью, и в страсти, которую она не скрывает.
Отдавать – значит жить. Если прекратишь отдавать, то не для чего будет жить.
Одри Хепберн.
Ведьмы уничтожили выживших вампиров из армии Клауса и Марселя.
Ведьмы отобрали Элайджу у Катерины.
Сначала ведьмы отомстили Майклснам за сорванное жертвоприношение, разрушив все.
Затем была Кетрин, которая была готова поменять ради Элайджи свою жизнь. Они отобрали его у нее, и Пирс осознала, насколько жестокой будет ее месть.
— Предлагаю сделку, - говорила Пирс. — Я ненавижу ведьм и готова расправиться с каждой. Будут приспешники Рейтии. Я убью их.
— Катерина, Элайджа разве единственная причина твоей злости, - ухмыляется Майклсон.
Катерина,которая способная любить и готовая бороться ради любви, умерла пять столетий назад. Погибла, засунув свою голову в петлю. Кетрин, действует в первую очередь ради себя. Клаус понимал это.
— Они украла мое, они украли Элайджу, пытались убить мою дочь, и пришел час расплаты, - шептала Пирс смотря на возвышающее пламя.
В Новом Орлеане горел один из элитных пентхаусов. Пожарные отгоняли собравшихся зевак, и во всей этой суматохи лишь одна девушка выглядела совершенно спокойно. Она смотрела на пламя ждала. Ждала помощи. Хоуп Майклсон знала, что ее призыв помощи обязательно услышат.
— Хочешь отомстить? Пришел час доминантки с плетью, - довольно ухмыляется гибрид смотря на пламя.
— Да, я отлично справлюсь с этим, - Кетрин смотрит ему в глаза и Клаус понимает, что она не отступит пока не отмстит.
— Я нужен Хоуп, - и сейчас гибрид осознал это. — Я принимаю твою сделку.
— Я и не сомневалась, дорогой, - хмыкает Пирс наблюдая за уходящим Майклсном. — Я все сделаю.
Все же, сильнейший союз составляют самые злейшие враги. Кетрин Пирс и Клаус Майклсон уж точно уверенны в этом. Ещё Кетрин понимала, что убивает не падение, а приземление. Ее убьет падение во тьму.
Хоуп и Том. Часом ранее.
–
— Черт!
Его голос заставил ведьму медленно прийти в себя и открыть свои глаза.
Перед глазами Тома все расплывается и он запутывается в своих иллюзиях видя лицо Хоуп, которая говорит ему, чтобы он забыл о том, что он любит ее. Память. Он вспоминает, все то, что ему внушили забыть.
— Боже, ты жив.
Хоуп целует каждый миллиметр его лица, а он не понимает, что происходит и почему на глазах Хоуп сверкают слезинки. Невыносимая сухость во рту и жажда заставляет парня дотронутся до своего горла. Разве он умирал? Он не помнит. Он не знает.