А мы любили
Шрифт:
– Спасибо, -кивнула Джамиля.
– Ты заходи еще. Может, поговорим как-нибудь.
– Хорошо, - она замялась и с сочувствием проговорила.
– Джамиля, у меня нет детей, но я понимаю вашу боль. Мне очень жаль. Я ведь помню даже, как организовывала вечеринку, когда Закир поступил в Оксфорд. Как радовалась семья. Шеф был счастлив. Он всегда мечтал, чтобы ваш сын там учился. Говорил, что он оправдал все его ожидания, - она сделала паузу, увидев в глазах хозяйки слезы.
– Кто же знал, что это решение
Глава 5. Потерял бдительность
Как долетела до Алматы, Джамиля не помнила. Было уже девять вечера и войдя в квартиру, она бросила чемодан в прихожей и побежала в зал. Достала все фотоальбомы, которые у нее были. Джама любила фотографировать и за годы семейной жизни набралось столько снимков - не сосчитать. Она долго просматривала их и когда находила фотографии сына, останавливалась, водила по его лицу пальцами, вспоминала, как, когда и кто снял Закира. Капли кляксами падали на глянец, с которого улыбался школьник в день своего последнего звонка. Высокий, красивый, темных брюках и пиджаке с эмблемой элитной частной школы.
– Закир, мой мальчик, - поцеловала, отложила и принялась искать те, где он совсем маленький. Нашла. Вытащила из прозрачных окошек, разложила вокруг себя на полу. А ведь и правда младший сын Даниала очень похож на Закирку. Те же бровки домиком, густые волосы, пухлые щечки. Они оба в папу.
“Как жестока судьба” - думала Джамиля, всматриваясь в любимое лицо, вспоминая, как кормила сына грудью, пеленала, баюкала. Его первые шаги, первые слова, первые поцелуи и объятия, маленькие теплые ладошки на ее щеках, бесконечное “мам, мам, мам”, по которому она безумно скучала.
Вот так, прижав его фото к груди, Джамиля и уснула, забылась, затерялась во тьме. А когда луч солнца играючи лег на прикрытые веки, она поморщилась и услышала тихий зов:
– Мама…мам. Мам, проснись.
Распахнув глаза, Джамиля не сразу сориентировалась. Шея затекла от того, что она уснула в неудобной позе прямо на диване. В комнате был бардак, и она лишь горестно вздохнула: всё теперь надо убрать. Внезапно в дверь позвонили, и Джамиля смутилась: кто мог обойти домофон? Поднявшись с дивана, она пошла в прихожую и даже не взглянула на себя в зеркало. А стоило бы.
Настроение испортилось, как только она посмотрела в глазок и увидела бывшего мужа. Подумала: какой, черт возьми, оперативный, прилетел из другого города ни свет ни заря.
– Уходи!
– велела ему через дверь.
– Нет. Давай поговорим, - решительно возразил Даниал, положил ладони на холодный темно-серый металл.
– Нам не о чем говорить, - стояла на своем хозяйка.
– Я звонил тебе, у тебя телефон отключен.
– И поэтому ты пришел? Зря…
– Джама, - он стукнул кулаком - явно разозлился.
– Открой или я выломаю дверь. А ты знаешь, я могу.
Джамиля скрестила руки на груди и пожевала нижнюю губу. Он ведь не шутил - захочет сломать - сломает. Развернувшись, она повернула замок вправо и все-таки открыла.
– Даю тебе пять минут, - процедила она и пошла в зал, напрочь забыв, что у нее там беспорядок.
Даниал
– Джама, ты опять?
– Что опять?
– огрызнулась она.
– Это просто фотографии.
– Это его фотографии, - сказал с нажимом и поднял с пола снимок их счастливой семьи: он, Джамиля, Камелия и Закир на море. Дочери тогда было 13, сыну 9. Джамиля уже была звездой, вела восьмичасовые новости и работала посменно: неделю она, неделю другой диктор. В свободные от эфиров дни занималась детьми и домом. Они тогда были очень счастливы.
Двенадцать лет назад
– Мам, давай вставай к папе, я вас сниму, - Камелия перехватила фотоаппарат у Джамили.
– Что мы зря тебе такое платье красивое выбирали.
– И правда, - посмеялся Даниал.
– А то только мама нас фотографирует, а ее везде мало.
Солнце садилось за горизонт. Море было спокойное и блестящее от золотистых лучей уходящего светящегося шара. Чайки кричали вдали, а песок под ногами стал уже прохладным.
– Так, давайте, вставайте ближе друг к другу, - командовала дочка.
– Папа, обними маму и смотри ей в глаза. Да-да, вот так.
У Камелии загорелись глаза, когда она навела на родителей объектив и поймала их взгляды - такие живые, настоящие, теплые. Папа смотрел на маму влюбленными глазами, а она улыбалась ему и поглаживала по руке, которой он ее обнимал. Подол платья и длинные волосы красиво развевались на ветру. Даниал даже забыл, что они не одни и чуть наклонился, задев кончиком носа ее нос.
– Ой дурааашки, - засмеялась дочка.
– Поцелуй маму, пап, - потребовал Закир.
– Ну давай. Целуй! Мы закроем глаза.
Смеялась и Джамиля. Даниал все-таки поцеловал ее, но в щеку, и дети довольно захлопали в ладоши.
– Ну все, на этом фотосессию можно считать закрытой, - сказал папа.
Наши дни
– Зачем пришел?
– устало спросила Джамиля, положив руку на сердце.
– Хотел объясниться.
– Я уже все поняла. И посчитала.
– Да, - кивнул Даниал, глядя ей в глаза.
– Алишер - мой сын.
– Твой сын от помощницы. Поначалу я даже удивилась, - усмехнулась.
– А потом подумала: как предсказуемо и пошло - босс и его секретарша. И мы были все еще женаты.
– Между нами сейчас ничего нет. Только общий ребенок.
– Судя по тому, как Риана трогала тебя, она так не думает.
– Она это прекрасно знает, - от его тона веяло холодом.
– И зачем мне эта информация?
– Джамиля подошла к нему так близко, что он мог поклясться, что слышит биение ее сердца. Задрав голову, бывшая буравила его взглядом, полным презрения и боли. Именно такой она была в последние месяцы их брака.