А она была ничего
Шрифт:
– Да, поняли, – ответил я, и мы в очередной раз замотали головами.
– Отлично. Тогда до понедельника.
– До свидания, – попрощались мы.
– И да, еще забыл, – добавил крестный, уже отойдя от выхода: – Федя, еб твою мать, хватит опаздывать! Валерьич мне плешь уже проел. Имей совесть, а! Мне только его нытье еще слушать не хватало. В пятницу-то перед показом хотя бы можно было прийти заранее?
– Хорошо, дядя Петя, извините, исправлюсь, – промямлил я.
– Бе, ме, исправлюсь. Негораздки, – передразнил он и быстро зашагал в сторону парковки, где его ждал любимый Porsche.
– Хоть бы бахилы сами додумались снять, –
Мы синхронно посмотрели вниз – они действительно все еще были на нас. Люди, сидящие на лавках у приемного отделения, захихикали.
– Блин, крутой он все-таки, – сказал Сема, снимая бахилы и показывая средний палец обитателям лавок.
– Ну да, есть такое, – согласился я и снял свои.
Мы вышли с территории больницы. Солнечный диск решил больше не скрываться и ярко сиял полуденным светом. Пошел первый грибной снег. Сема шагал рядом с очень довольным лицом.
– Чего лыбу давишь? – спросил я.
– Да я ж тебе говорил, что хрен ты вовремя к Бороде будешь приезжать. Так ты вон даже в пятницу на репетицию перед показом, оказывается, опоздал, – расхохотался он.
Я кисло улыбнулся в ответ.
Глава 2. Вечеринка народного творчества
Премьера нашего спектакля прошла ну просто чудесно. Критики буквально облизали «Ее мелодию» в СМИ. Актеры, танцоры и музыканты продемонстрировали свой максимум, а зрители в полном восторге забросали сцену цветами и потом еще долго стоя кричали «бис». Поэтому с чувством легкого головокружения от успеха, как и планировалось, мы глубоким пятничным вечером с некоторыми приближенными коллегами оккупировали четырехкомнатные апартаменты в центре Москвы по приглашению Сыдкаевой и все вместе от души веселились.
Квартира была обставлена современно, стильно и без вычурных излишеств: каждая деталь интерьера говорила о том, что подходили к делу с умом, заранее и с четким планом действий. Основная масса гостей разместилась в просторной кухне, выполненной в черно-белых тонах, за большим столом, который напоминал отдаленно знаки инь и янь. На нем горой были навалены тарелки, бокалы, нарезанные фрукты, бутылки с разным алкоголем и несколько уже подъеденных закусок. Те же, кто предпочитал более камерный формат посиделок, расположились в широкой гостиной, соединенной с кухней кирпичной аркой в лофтовом стиле. В приглушенном свете ламп подвесного потолка они курили кальян на большом кожаном диване, перед которым стоял кофейный стеклянный столик с искусственной шкурой бурого медведя под ним. Фоном на большом плазменном телевизоре мелькала подборка клипов в стиле chill out, а по углам от него беззвучно булькали две большие лавовые лампы.
– А представляете, каково было мне? – восклицала Вероника, пытаясь заглушить смех гостей на кухне. – Я-то думала, что эти бурные овации предназначались нам с Федей! Ведь это же была максимально чувственная сцена – мое первое появление в кафе. Я вхожу, он замечает меня, музыка замедляется, словно останавливая время. Экспрессия, напряжение, страсть в конце-то концов! А зрителя, как оказалось, так возбудила эта дурацкая кошка, которая выскочила откуда ни возьмись и уселась рядом со мной таким образом, что свет падал прямо на нее. Еще ж вылизывать себя начала!
– Она и поваляться успела, и даже немного погреться в лучах софитов… или обрушившейся на нее славы… а может, все-таки в ослепительном свете твоего самолюбования в
– Федя! Ну перестань! Я же и так чуть со стыда не сгорела, когда ушла за кулисы и узнала об этом! – в шутку оправдывалась Сыдкаева.
Когда хохот поутих, уже захмелевший Сема, сидевший рядом, осушил с довольным видом свой стакан виски-колы:
– Ладно, сделаю пока перерыв. Схожу к ребятам в гостиную. Пойдешь?
– Не, я пас, тут побуду. Давай, может, попозже подтянусь, – ответил я, а затем достал сигарету из пачки и пододвинул к себе кружку с водой, в которой уже плавали бычки.
Забавно, что в самом начале вечеринки Сема был тучнее тучи, так как подружки-хористочки Сыдкаевой не пришли, а с тем самым «убойнейшим» случился ненаход. Однако его уныние было крайне непродолжительным, поскольку выпивка и пошлые анекдоты наших духовиков, которые пришли к нам из военного оркестра и были постарше лет на пять, способны привести в чувства практически кого угодно.
Так совпало, что почти сразу после ухода моего друга наступил тот самый момент, когда гости стали разделяться на небольшие группки по интересам. Танцоры облюбовали широкий и низкий подоконник окна кухни. Те, кому не хватило на нем места, либо кучковались рядом, подпирая собой гарнитуры, либо подтащили стулья. Они болтали в основном о насущно-бытовых проблемах, таких как аренда квартиры и кто куда поедет в отпуск, а также о новых фильмах и сериалах. Музыканты подсели полукругом рядом с ними за край стола и начали травить друг другу байки про оркестровые будни, нерадивых учеников – многие подхалтуривали уроками музыки на стороне, и, с подачи духовиков, в их беседу иногда просачивалась политика. Я же сидел с противоположного конца стола, ближе к арке, и был очень доволен, что Сема таки уговорил меня приехать.
Я думал о Свете. Очень жаль, конечно, что ее не было сегодня на спектакле. Ну, ничего страшного. Не впервой. Потом сделаю ей проходку, когда вернется. Она работала переводчицей-синхронистом с арабского и русского языков, поэтому часто ездила в командировки по долгу службы. Обычно они, правда, были не больше двух-трех дней, но в этот раз Свету отправили на целых две недели в Каир, так как российская компания, на которую она часто работала, в последнее время заключала много соглашений с арабской стороной о поставках энергоресурсов, обмене опытом, расширении импорта, экспорта и прочей херне, досконально разобраться в которой я бы не смог даже при огромном желании. Но ради приличия я наловчился от случая к случаю умничать и поддерживать диалог, чтобы не обижать ее и показывать, что мне интересно то, чем она занимается. Да и, честно признаться, мне просто нравилось ее слушать: у нее так загорались глаза, когда она рассказывала о своих поездках.
– Представляешь, – воодушевленно и в своей манере начала тараторить Света перед своим отъездом, когда мы все-таки улучили момент и устроили нормальный человеческий ужин, – на прошлой неделе была на переговорах в Алжире. Так вот, там был суданец, который владел арабским литературным языком, своим диалектом и английским, и марокканец, знающий только марокканский диалект и французский. Только вдумайся: два арабских народа, язык которых – арабский, не смогли нормально общаться между собой, потому что просто-напросто друг друга не понимали! Это так удивительно! – радостно сказала Света, поставив пиалу с салатом на середину стола.