А отличники сдохли первыми..
Шрифт:
Ехать быстро не получалось при всём желании. То и дело встречались брошенные тачки, развернувшиеся поперёк трассы. Колёса на ободах, двери или открыты или выломаны. От некоторых остались только обгоревшие остовы с чёрными скелетами внутри.
В одной из машин — в некогда роскошном чёрном «БМВ» — двери были заперты, а в лобовом стекле торчала половина трупа, обглоданная птицами или собаками. Вторая половина — с ногами — была внутри. Похоже, это какая-то жертва вируса, так и не сообразившая, как открыть двери. Наверное, унюхал ближайшую придорожную шашлычную. Пытаясь выбраться через окно, разбив его собственной
Как назло дул встречный ветер — ещё и поэтому ехать быстрее тридцати километров не получалось — лицо просто отваливалось от холода. Алина съёжилась в люльке, и из-под одеяла виднелись только блестящие глаза-блюдца. Которые иногда зажмуривались при встрече с очередным дорожным ужасом. Болтливостью в этот раз она не отличилась — двигатель и ветер в ушах перекричать было трудно.
Пару раз встречались небольшие группы живых жор, слепо бредущих куда-то вдоль дороги. Интересно — идут именно вдоль трассы, да ещё и группами. Похоже, вирус всё-таки оставлял какие-то крохи разума нетронутыми. А может со временем им становится лучше? Вдруг они скоро начнут полностью самоизлечиваться? Человеческий иммунитет способен и не на такое… Вот это будет номер! Даже и не скажу теперь так сразу — рад я был бы такому раскладу или нет.
Здоровых мы, к счастью, не встречали. В принципе, закономерно. Темнота — друг молодёжи. Ночью детские банды тусят. Бухают и жрут то, что нарыли за день. И не отказывают себе в прочих взрослых утехах. Если, конечно есть с кем. Поэтому большинство выживших подростков дрыхнет до обеда. С утра в полях — самое безопасное время.
Через три-четыре часа неспешного пути мы добрались до широкого перекрёстка, у которого располагалось двухэтажное квадратное здание поста ГАИ. По всему периметру второго этажа были широкие окна с тонкими рамами. Почти все расколоты. Входная дверь была распахнута.
Сомнений в том, что этот пост уже давно разграблен, не было никаких. Но это было единственное двухэтажное здание, которое можно было найти без захода в посёлки. Поэтому я решил сделать привал здесь.
Укрыв мотоцикл за зданием, чтобы не было видно с пересекающихся трасс, мы зашли внутрь. Прихватив обед, одеяло и ружьё, Алина оставалась за моей спиной, пока я осторожно заходил внутрь с косой наперевес. Пусто. Разорено. На втором этаже кто-то недавно жёг костёр из мебели. Думал найти тут карту области — и ту сожгли, дебилы малолетние.
Мы закрыли железную дверь на засов и приступили к трапезе.
— Много мы успели проехать, как думаете? — Алина немного пригорюнилась при виде апокалиптического калейдоскопа. От утреннего энтузиазма не осталось и следа. Ну ничего, сейчас закинет углеводов в топку и опять начнёт подпрыгивать на месте.
— Километров сорок, в лучшем случае. Часто тормозили из-за машин. Впереди ещё где-то тридцать и потом мост. Он километров десять длиной. Ешь скорей.
— Ничего себе! Я и не знала, что у нас такие длинные мосты бывают… — Девочка послушно налегла на тушёнку.
— Лишь бы на нём таких заторов поперёк всех полос не было. Колёса у всех уже спустило, не оттолкнёшь. А из байка буксир — так себе.
В ответ она только кивнула, поглощая мясные куски со скоростью, достойной солдата-срочника. Реальность точит её под себя. Понемногу, но точит. Оно и к лучшему.
Холодный ветер, задувавший в пустые окна, донёс мальчишеские голоса. Ну вот. Проснулась, вольная братия. Вышла на охоту.
Осторожно выглянув, я увидел на дороге целую делегацию. Человек двадцать. И все старшие. У каждого с собой черенок с каким-либо острым наконечником и топоры за поясами. На каждом плотный ватник — практически стёганные доспехи. Это точно не шныри-шестёрки. Отборная гоповская элита, прошедшая сквозь жернова апокалипсиса. И оказавшаяся на верхушке пищевой цепочки. Такими отрядами на поиск съестного не ходят. Так ходят на войну.
Приближаясь с той стороны, в которую нам нужно было ехать дальше, отряд громко горланил уже сломавшимися голосами. Но не ставшими от этого менее противными. Я прислушался, пытаясь выхватить в общем гомоне членораздельные фразы.
— Да по любому безымянские горбатого лепят. Пидоры!..
— Сначала в дачках малых наших порвали, а теперь у Санька ещё пятерых. И хуйню несут!..
— А степновские тоже все дохлые. Шестеро или семеро. На дороге они их нашли, блядь. Пиздят, суки! И байки спиздили!
— Говорят, в степи какой-то чёрный жора в плаще с косой ходит… И если кого встретит — сразу режет… А с ним баба бледная. Говорят, напрыгивает сзади и кровь пьёт!..
— Да ну херня. Жоры же тупые… А на бабу я б ща и сам сзади напрыгнул, ы-хы…
— Лучше ничё напиздеть не могут! Все они ебобо в этой Безымянке…
— О, вон степновские пиздуют… Ща побазарим… Ребзя — на стрёме!
Я обернулся в сторону, в которую показывал рослый гопник. Твою ж мать…
Навстречу «советским», как я понял методом исключения, шла похожая армия. Похожи они были по количеству и возрасту, но вооружены иначе — самодельными кистенями. К черенкам были прибиты цепи или толстые верёвки с грузами на концах — у кого шестерня, размером с ладонь, у кого — подшипник. И у каждого был сколоченный из овощных ящиков щит. Да уж, в изобретательности степновским не откажешь… Райцентр, хуль!
Судя по всему, встретиться два отряда должны были как раз на перекрёстке… Чтоб я ещё хоть раз в будущем остановился в таком палевном месте! Это если оно у меня вообще будет…
— Ого, сколько их… — Выдохнула Алина прямо над моим ухом.
— Пригнись! — Я дёрнул её вниз за рукав. — Банки в пакет, быстро! Если к нам жора полезет, они все сюда за ним ломанутся…
Алина послушно спрятала пустые жестянки в пластик и завязала на два узла. Потом гуськом подползла к ружью и вернулась с ним обратно ко мне.
— У вас ещё есть патроны? Давайте и его зарядим! — Шепнула она, протягивая мне оружие.
— Нету… Помнишь, как бить?
— Спусковыми крючками от себя… — Девочка испуганно побледнела от осознания возможного столкновения с полусотней отморозков, прижалась ко мне и показала на ружьё. — Это вот они?
— Да. Или боком. Если по другому — оно может раскрыться. Тихо… Слушай!
Банды встретились и начали ритуал рукопожатий. Враждебности было не видно, но настороженное молчание повисло с обеих сторон. Пара самых рослых представителей — видимо, местные главари — отошла в сторонку. В нашу сторонку. И встали под самыми окнами. Выглядывать теперь было нельзя. Оставалось только полностью обратиться в слух.