А почему бы и нет
Шрифт:
Наконец, мы услышали знакомый скрежет ключа, дверь открылась, и в светлом проёме появился Геннадий с повязкой на голове. Его под руку, неуклюже, поддерживал лейтенант, выполняя, как мне показалось, непривычную для себя функцию.
– Они тебя били? – задал я Геннадию вопрос, когда лейтенант вышел и закрыл эту ненавистную дверь.
– Нет, нет, – слабым голосом ответил Гена.
– А что с головой? – Юра тоже хотел знать причину появления повязки на голове Геннадия.
– Устал я, голова закружилась, и я упал, ударившись
–Вот поэтому тебя там так долго держали. А как сейчас ты себя чувствуешь? – спросил я.
– Терпимо, – неопределённо ответил Гена.
– О чём они спрашивали? – Юра вернулся к вопросу о нашем деле
– Спрашивали о какой-то девочке, которую, видно, убили несколько дней тому назад. Подозревают, что там были три молодых парня. Они их ещё не нашли. А тут мы подвернулись.
– Ничего себе, раскладочка, – возмутился Юра, – попались мы на удочку. Видно, надолго здесь застряли.
Гена, скромный парень, не стал нам рассказывать истинную причину появление повязки на его голове. Только позже, на следующий день узнали мы подробности.
Хоть Геннадий Королёв и скромница, но оказался решительным и смелым. Кабинет майора, в котором происходил допрос, располагался на первом этаже. Гену посадили напротив окна, так, чтобы было видно его лицо. После ряда вопросов и нелепого обвинения, которого, почему-то нам с Юрой не предъявляли, Гена не выдержал, выскочил из-за стола и бросился к окну. Майор не ожидал такого поступка от Королёва и не помешал ему вскочить на подоконник. Лейтенант оказался проворнее, подскочил к Геннадию, когда тот открыл только внутреннюю раму. Наружная рама предусмотрительно была забита гвоздями.
Схватив за ногу, лейтенант рванул её на себя, и Гена упал на пол, ударившись, при этом, о стул майора.
Мы и так и сяк обсуждали наше положение. Воспользоваться прошлым опытом мы не могли – у нас его просто не было. Вспоминая книжную судьбу Эдмона Дантеса, я и близко не мог предположить что-нибудь, подобное его действиям, для нашей ситуации.
При очередном, уже надоевшем нам скрежете дверного ключа, мы снова насторожились и замерли, ожидая нового коварного шага милицейского начальства. Но, на этот раз, сюрприз оказался совсем другого свойства. В двери стоял наш Саша Редченко. Он всматривался в темноту и, увидев первым вскочившего Юру Веткина, воскликнул:
– Вот они где, пропащие, Нашли место, где прятаться от дождя. А ну-ка по одному выходи.
Майор, стоявший сзади Александра, не возражал против нашего выхода, но, на лице его не было видно ни раскаяния, ни радости.
Мы вышли в коридор, жмурясь от непривычного света, и не зная ещё причину такого поворота дел.
– Вот два мотоцикла с колясками, – показал нам майор, – по двое усаживайтесь на них. Поедем в ваш пионерский лагерь.
До сих пор мы были в неведении
Взревели, выпустив клубы дыма, старенькие мотоциклы. За рулём одного из них был майор, другим управлял лейтенант. Я сидел в коляске рядом с Редченко, а Гена с перевязанной головой ехал в коляске вместе с Юрой.
Во время тряски и рёва мотоциклов трудно было разговаривать, но всё же я выяснил у Саши, что, не дождавшись нашего возвращения, ребята, изнемогая от неизвестности, решили послать гонца на поиски пропавших, то есть, нас. Саша, как более решительный и рационально мыслящий, сказал:
– Я пойду. Мне сопровождающий не нужен.
Никто против этого возражать не стал. Только одна девочка, которой судя по всему, нравился Саша, несмело прошептала:
– Может быть, я составлю компанию? Вдвоём веселее.
– Веселиться здесь нет повода,– возразил Редченко, – я пойду быстро, и тормоз мне не нужен.
Римма, так звали девочку, застеснялась и быстренько отошла в сторону.
Так Александр пришёл к нам на помощь, и майору Гуренко ничего не оставалось делать, как отпустить нас и поехать решать нашу озёрную проблему.
Время приближалось к вечеру. Последний сентябрьский день выдался серым, пасмурным. Услышав треск мотоциклов, которые с трудом продвигались по усыпанному камнями берегу, наши студенты повыскакивали из палаток и махали руками, словно на необитаемом острове. На их молодых лицах отражались усталость, радость и все другие чувства, которые только могли возникнуть от переживаний, ожиданий и полной неизвестности.
Мотоциклы подъехали к палаткам, остановились, ребята тут же окружили приехавших и, молча, ждали какой-либо информации.
Майор прошёл вокруг палаток, постоял у потухшего костра. Потом он, так же молча, подошёл к бревну-спасателю, попробовал ногой сдвинуть его с места, осмотрел комель, потрогал рукой место рубки. Лейтенант ходил вслед за ним, повторяя все его следственные действия.
– Что скажешь, лейтенант? – обратился к нему Гуренко.
– Надо людей допросить, товарищ майор.
– Ну, давай, начинай.
Лейтенант подошёл к девочкам, которые сбились в отдельную группу и ждали вопросов.
– Расскажите, девочки, – обратился Корушин ко всем сразу. В ответ – полное молчание.
– Вот вы, – указал лейтенант на ту, которая стояла ближе всех, – что вы знаете? Что видели вчера?
Людмила Рожина начала рассказ. И тут уж девочек было не удержать. Всё, что они видели, пережили за прошедшие сутки, наперебой стали пересказывать.
– Подождите, подождите. Не все сразу. Вот я попросил эту девочку. Вас как зовут?
– Людмила Рожина, – представилась та.
– Рассказывайте, Людмила.
Вчерашние события всем были известны, и рассказ Людмилы постоянно перебивался, уточнялся, дополнялся.