…А теперь музей

Бродский Борис Ионович

И сегодня, через сто шестьдесят пять лет после того, как была распущена останкинская труппа, через сто шестьдесят восемь лет после того, как здесь в последний раз пела Параша, и через сто семьдесят лет после того, как впервые поднялся занавес легендарного дворца-театра, Останкино снова возвращено к жизни как уникальный русский художественный ансамбль.

МУЗЕЙ-ЗАПОВЕДНИК

I

Тот, кто хотя бы раз любовался величественной панорамой Москвы с эспланады Ленинских гор, навсегда запомнил уголок Древней Руси, сохранившейся невдалеке от гигантской чаши самого

большого в стране стадиона. Это - Новодевичий монастырь, одна из многочисленных некогда подмосковных крепостей.

В 1395 году Великий князь литовский Витовт штурмовал город Смоленск. Удельному князю Юрию Святославичу удалось избежать плена; он собрал новое войско и в 1401 году освободил свой город. Однако он понимал, что удержаться в Смоленске ему не по силам. Тогда Юрий поехал за помощью к Московскому князю Василию Дмитриевичу, женатому на дочери Витовта, надеясь, что интересы русской земли окажутся выше родственных. «Тебе все возможно, - говорил он Василию, он тебе тесть и дружба между вами большая, помири меня с ним, чтоб не обижал меня. Если же он ни слез моих, ни твоего дружеского совета не послушает, то помоги мне, бедному, не отдавай меня на съедение Витовту, если же и этого не хочешь, то возьми город мой за себя; владей лучше ты им, а не Литва». В знак того, что он отдает свое княжество под покровительство Москвы, Юрий привез с собой и передал Василию икону Божьей матери, считавшуюся главной святыней Смоленска. Эта древнейшая на Руси икона была, по преданию, привезена из Византии женой Великого князя киевского Владимира в X веке.

Пока Юрий вел переговоры в Москве, Витовт опять захватил Смоленск, на этот раз надолго. Икона осталась в дворцовой церкви Великих князей московских - Благовещенском соборе Кремля.

Новодевичий монастырь. Общий вид.

В 1456 году московские князья возвратили Смоленску его святыню. Многолюдная процессия с пением сопровождала икону от ворот Кремля по старой Смоленской дороге до обширного поля в живописной излучине Москвы-реки. Поле называлось Девичьим, легенда гласила, что сюда собирали девиц, угоняемых в ордынский полон. На Девичьем поле было совершено богослужение и состоялась церемония торжественной передачи посланцам Смоленска древней святыни. Икона как бы служила символом духовного единства русских земель, залогом того, что Москва не оставила мысли помочь своим смоленским братьям.

К началу XVI века освобождение верховьев Днепра становится первоочередной задачей растущего Великого княжества Московского, но два похода Великого князя Василия III на Смоленск были безрезультатны. В 1514 году в день Федора Стратилата-святого, считавшегося покровителем воинства, - Василий III вновь повел свои войска на штурм Смоленска. Великий князь, по обычаю тех времен, дал обет построить в случае победы монастырь на том самом месте, откуда русское войско отправилось в поход. Смоленск был взят 29 июля 1514 года. Однако Василий III только в 1523 году вспомнил о своем обете. Отправляясь «воевать Казанское царство», «идучи на свое дело к Казани», Василий III написал: «Яз тогды обещал поставити на Москве на посаде (т. е. за пределами Кремля) Девич монастырь», и далее, завещая своим наследникам осуществить этот обет, если «того монастыря при своем животе» не успеет построить, отпускал для этого из своей казны три тысячи рублей и два села.

Через год, в 1524 году, Василий III «поставиша нов монастырь Девич у града Москвы за посадом», - сообщает летопись. Новым монастырь назывался в отличие от существовавшего женского монастыря на Остоженке, основанного в XIV веке.

Местом для нового монастыря было выбрано Девичье поле. В июле 1525 года здесь был воздвигнут собор во имя Смоленской божьей матери, а в просторечии Смоленский собор, памятник взятия Смоленска, Пятиглавый,

по образцу Успенского собора Кремля, он казался грандиозным на фоне далеких Воробьевых гор, своей синевой подчеркивавших белизну суровых, лишенных украшений стен. Монастырской ограды еще не было, и бесконечное, ровное, как стол, Девичье поле казалось зеленым ковром, постланным перед величавым гигантом. Выложенный из побеленного кирпича с деталями из белоснежного подмосковного камня, собор казался еще выше благодаря сводчатому подклету. Порталы, углубляющиеся в каменный масив, и могучие лопатки, расчленяющие архитектурный объем с востока и запада на три, а с юга и севера на четыре равные доли, подчеркивают крепостную мощь стен. Увенчанные крестами купола на высоких барабанах, придавали сооружению ощущение грозной силы. Внутри стены, крещатые столбы, поддерживающие своды, и барабаны куполов были покрыты фресками. Темы победы, триумфа звучат, как фанфары, в симфонии золотистых, коричневатых и серо-голубых красок.

Главная мысль, которую выражали фрески, - объединение русских земель. Удельные князья причисленные к лику святых, которые прежде почитались лишь в пределах своих родовых земель, были изображены на столбах собора и отныне приобрели общерусское значение.

Особое место заняло в системе росписей изображение воинов. Среди них гордо, как шлем, несет свой золотой нимб стройный Федор Стратилат. (В день именин этого святого Василий III выступил в победоносный поход на Смоленск.) Мягкая округлость ликов, жизненность поз, особая поэтичность в изображении среды, будь то пейзаж или богатые палаты, делают этот фресковый цикл одним из самых значительных в истории московской монументальной живописи XVI века.

II

Стены монастыря были построены в конце XVI века для охраны подступов к Москве от «нагаев, литовцев и иных лихих людей». Московские монастыри полукольцом стояли на основных дорогах. Новоспасский и Симонов - на дороге в Коломну, Данилов - на дороге в Серпухов, Андроников - во Владимир, Донской - на Калугу. Все они строились как крепости.

Новодевичий монастырь находился по соседству с тремя главными переправами через Москву-реку - у Дорогомилова, Крымского брода и Воробьевых гор, что придавало ему особое значение. В мае 1571 года монастырь, как и вся Москва, был разграблен ордами крымского хана

Девлет-Гирея. Но, когда через двадцать лет к столице подошел хан Казы-Гирей, его встретил такой огонь русской артиллерии со стен Донского и Новодевичьего монастырей, что крымцы отступили. В Новодевичьем монастыре крестили своих дочерей князья и постригались в монахини члены княжеских семей и знатные боярыни. Каждое такое событие сопровождалось крупными вкладами или новыми постройками; так в 1547 году Иван Грозный в честь рождения своей дочери заложил в монастыре деревянную церковь, в которой она была крещена, а через год похоронена.

При Иване Грозном в монастыре постриглась вдвова убитого им сына Елена. Царь заточил сюда свою невестку Ульяну, надоевшую ему своими ходатайствами за опальных, а затем приказал ее утопить. Многих знатных боярынь постригали насильно для пресечения рода. В 1598 году после смерти царя Федора, его вдова царица Ирина постриглась в Новодевичьем монастыре в монахини под именем Александры. Рядом с ней поселился ее брат Борис Годунов, притворно выразивший желание отойти от дел и постричься в монахи.

Как пишет современник, знатнейшие духовные особы, князья и бояре, купцы и царедворцы, воины и ремесленники, отправились в монастырь для предложения правителю царской короны.

Лицемерный Борис Годунов принял царскую корону в Новодевичьем монастыре, отнекиваясь и как бы уступая просьбам народа. После этого он всячески украшал и укреплял место своего избрания на царство, ибо здесь родилась новая «его» династия, сменившая Рюриковичей. Для своей сестры он построил затейливый деревянный терем, трапезную с Ам-вросиевской церковью. Эта группа, позднее слившихся воедино разновременных построек, получила название «Иринины палаты».