А у нас на Венере. Фантастическая повесть

Червяков Александр

– Алло, дежурный. Восьмая водосборная, что у вас случилось?

Выдыхаю и торопливо говорю:

– Дяденька, мы из школьного центра. У нас тут экскурсия, а мы потерялись…

И только тут понимаю, насколько же я устал.

Врать, вообще-то, нехорошо. Но если мы с Сенькой и соврали взрослым, то только самую-самую капельку. Сказали, что сперва перепутали лифты, потом хотели найти экскурсовода, но попали не в ту дверь, а дальше перепугались и заблудились. На всякий случай, чтобы нам понадёжнее поверили, пустили слезу. Совсем чуть-чуть. Между прочим, отлично сработало. Напоили нас чаем, накормили, стали расспрашивать,

где мы пропадали столько времени и как мы наверх добрались до несущего баллона. Когда мы рассказали про старинную кладовку, все удивлялись, как нам повезло. Потом Сенька рассказал про клад Станционного Смотрителя и золотые слитки. А потом в комнату буквально влетели Полина Алексеевна и моя мама. Мама заплакала, потом засмеялась, потом опять заплакала, потом схватила меня, повернула и давай хлопать ладонью по штанам. Я начинаю возмущённо вопить:

– Мам, да ты чего?!

А она спокойно отвечает:

– Я ничего, я грязь выбиваю с твоего комбинезона. Ты где только так извазгался, чертёнок?

На этот раз мы добрались вниз без всяких приключений. Вообще, приключения – это хорошо, но ещё лучше – это когда после них оказываешься дома в своей комнате, а мама собирает ужинать на стол. А на третий день к нам в школьный центр в гости приходит – кто бы вы думали? – тот самый дедушка Василий Васильевич. Рассказал, что по нашим с Сенькой меткам техники смогли добраться обратно до той самой каптёрки и всё там внимательно осмотрели. Каптёрка эта действительно оказалась очень старая, переделанная из кабины вспомогательного дирижабля. Можно сказать, почти ровесница станции.

– Мы посовещались с руководством, – сказал Василий Васильевич, – и решили выделить для школьного центра еще две большие комнаты. В них мы хотим создать музей – и те скафандры, инструменты и другие старинные вещи, которые Сеня с Ромой нашли наверху, станут первыми его экспонатами. Во-первых, всем будет интересно в этот музей приходить. А во-вторых, младшие школьники смогут изучать историю станции прямо здесь, а потому перестанут неожиданно для всех исчезать во время экскурсий!

Тут Полина Алексеевна качает головой.

– Если Вы про Дымкова с Романовым, то поспешу разочаровать. Эти двое умеют неожиданно исчезать даже прямо из школьного центра и средь бела дня… Сама не знаю – к стульям их, что ли, привязывать?

Слышно, многие ребята смеются, только я не обиделся. Тут Сенька тянет руку вверх и говорит:

– Василий Васильевич, а мы с Ромой модель станции строим. Её тоже можно будет в музей?

Василий Васильевич отвечает:

– А как же? Для того мы его и создаём.

Тут Мишенька-ангелочек спрашивает:

– А всё-таки по правде, что же за жуткий такой скрежет и вой там, наверху? Сенька с Ромкой говорят, что точно его слышали! Или им просто со страху почудилось?

Почудилось?! Нам?! Да тебя бы, Мишенька, засунуть туда, где мы были – ты бы точно полные штанишки надул!

Но дедушка говорит:

– Нет, ребятам не показалось. Несущая оболочка – она сама по себе огромная, а под ней ещё и лабиринт из старых тоннелей, которые часто на скорую руку собирали. Станция поднимается в атмосфере чуть выше или опускается чуть ниже, обшивка оболочки под ветром гудит, конструкции вибрируют – вот и получаются там иногда такие звуки. Кстати говоря, с непривычки действительно страшноватые; даже взрослый перепугаться может. То, что Рома с Сеней до каптёрки по коридорам добрались – это они молодцы, смелые мальчишки.

Что,

Мишенька, съел? Потом думаю и руку поднимаю:

– А всё-таки, что же с кладом Станционного Смотрителя? Откуда там, наверху, появилась такая куча золотых слитков?

Василий Васильевич отвечает:

– Вы же, ребята, знаете, что в атмосфере Венеры очень много серной кислоты. А серная кислота – вещество очень агрессивное, она легко растворяет даже такие материалы, как железо и сталь. Поэтому все внешние поверхности нашей станции – да и всё оборудование на поверхности – надо покрывать слоем золота. Золото ведь не боится серной кислоты. Помните, как лесенки под оболочкой сверкают? Сейчас золото на Венере мы добываем сами – часть шахтёры отправляют на Землю, а часть используется для нужд станции. Но в те далёкие времена люди ещё не спускались на поверхность и не могли добывать там металл. Поэтому золото – в листах или слитках – привозили в кораблях с Земли. Часть этого груза и оказалась забытой в старинной кладовой наверху, вместе с другими вещами. Отправим мы его на Землю обратно, или используем здесь, на станции – мы пока не решили, но в любом случае просто так золото лежать не останется, в дело пойдёт!

По группе проносится разочарованный гул. Василий Васильевич смеётся:

– Не расстраивайтесь, несколько слитков мы обязательно выделим вам для музея, на память об этой удивительной истории.

Тут он смотрит на наши с Сенькой вытянутые лица.

– А вы, чертенята, что же? Или расстроились, что клад оказался не всамделишний?

Молчим. Я пожимаю плечами. А потом Сенька и говорит:

– Да нет, с кладом-то всё понятно. Но всё-таки жалко, что так мы и не повстречали этого призрака!

Тайна равнины Снегурочки

В школе у нас сегодня урок естествознания был. Полина Алексеевна рассказывала нам о древней жизни на Земле. Как миллионы и миллиарды лет назад на ней жили динозавры, подводные скорпионы размером с экзоскаф, гигантские летающие насекомые и другие удивительные растения и животные. И что потом все эти животные вымерли, исчезли – больше таких на Земле нигде не осталось.

Алёнка Кощеева спрашивает:

– Полина Алексеевна, раз все эти животные давным-давно вымерли и больше таких нет, тогда как же люди про них узнали?

Полина Алексеевна отвечает:

– Древняя жизнь оставляет на планете свои следы. Например, если происходит извержение вулкана, погибшее животное или растение может покрыть толстым слоем пепла. Таким толстым, что воздух не может сквозь него пройти. Проходят тысячи лет, а то и миллионы. Пепел постепенно спрессовывается и превращается в прочный камень – но внутри этого камня остаётся отпечаток древнего животного.

Васька тянет руку:

– Значит, чтобы такие следы сохранились, обязательно нужен вулкан?

Полина Алексеевна говорит:

– Нет, Вася, не обязательно вулкан. Главное – чтобы внутрь не попадал воздух. Исходным материалом для отпечатка может быть не только вулканический пепел, а, скажем, толстый слой ила, песка или грязи. Например, из песка с течением времени образуется песчаник, а из ила или глины – сланцы. Отпечатки часто встречаются в таких горных породах, как известняки, песчаники или сланцы. Очень интересно ведёт себя древесина – захороненная под толстым слоем горных пород древесина медленно превращается в каменный уголь. В каменном угле тоже часто находят отпечатки листьев растений или насекомых. Целый период древней истории Земли учёные так и называют – каменноугольный.