А я люблю женатого
Шрифт:
Он протянул Вите визитную карточку.
– До понедельника!
Витя снял перчатку, подал руку противнику. Тот пожал ее крепко:
– Только на будущее учти – в поддавки я не играю! Не привык!
Комната в общежитии ВГИКа. В этой комнате живут Витя и его друг казах Тима, сценарист.
На сегодняшний вечер состояние комнаты можно определить так – слегка убранный «богемный беспорядок».
В комнате трое. Тима жарит яичницу с колбасой на большой электроплитке. Не первой свежести молодой человек,
Серега прервал пение Робертино:
– Слышишь, ты вот умный – что это за стиль в архитектуре на букву «м», шесть букв?
– Темнота! – возмутился Робертино. – Модерн. Ты фантастически необразованный юноша! Вот что я сейчас исполнял?
– Откуда мне знать? – пожал мощными плечами Серега.
– Арию моего коллеги, художника Каварадосси из оперы Пуччини «Тоска». Ты кинооператор, а не знаешь, что такое модерн!
– А чё мне это? – отмахнулся Серега. – Ты покажи модерн, я тебе его сниму.
– Не злись, Робертино, он талантливый, – вступился за Серегу Тима. – Ты лучше еще спой, пока Витьки нету.
– Хорошо, – согласился художник, которого пол-общаги ненавидело за громкое оперное пение, – я спою арию герцога Мантуйского из «Риголетто» Верди. Для вашего же культурного развития, негодники!
– Вечность ты тут поешь! Ты ж во ВГИКе уже десятый год числишься! – закрыл уши Серега.
– Пятнадцатый, если быть точным, – поправил Робертино.
– Все-таки поразительный у нас институт, – вздохнул Тима, – попасть в него тяжело и вылететь невозможно.
– Зубы не заговаривай, что там с яичницей! – перебил его оператор. – Когда есть-то будем?
– Это когда Витька придет. Ждем режиссера! – ответил Тима.
– Она ж остынет! – заныл Серега. – Ты своему Витьке готов кофий в постель носить!
– Он талантливый, гению все позволено.
Тима не шутил. Он и впрямь так думал.
– Мы здесь все гении! – засмеялся Робертино.
– Нет, Витька гений особенный. И он друг. Вчера меня без документов поймали, сказали, что я нелегальный вьетнамец, так меня кто отмазал? Он! – гордо сказал Тима. – Полчаса ментам мозги пудрил анекдотами про то, как кино снимается. Меня и отпустили, даже денег ни копейки не взяли. У меня паспорт просроченный, а домой никак не съезжу!
– Бедняжка!
Робертино подсел к плитке и незаметно, как бы ненароком, съел половину яичницы. Вернее, просто проглотил.
– Ехать далеко, денег нет. Там у меня мама и три брата. Маленькие, – вздохнул Тима и вдруг увидел жующий рот аспиранта. – Что ты сделал, ты Витькин ужин сожрал!
– Милый Тима, прости! Чем я могу искупить свою вину? – сделав вид, что чуть плачет, жалобно проговорил Робертино.
– Эх, отец! – стукнул его по плечу мошной лапой Серега. – Говоришь, что я не культурный!
В эту минуту в комнату ворвался уже знакомый нам восточный красавец. Звали его Фарик.
– Мужики, где я был! Я на такой клевой презентации был! Крутизна! Девочки с ногами, шампанское фонтаном, икра тазами! – громко и радостно орал он на всю комнату, доедая все, что оставалось на сковородке. – Звезды эстрады, политики. Я там познакомился кое с кем, имен называть не буду.
Друзья оцепенели от наглости красавца.
– Еще пара встреч для обсуждения деталей и все – сиди кури бамбук и получай дивиденды, – продолжал он врать.
– Ты зачем Витькин ужин съел? – наконец пришел в себя Тима.
– Кстати. О вашем командире. До того как съесть его ужин, сегодня днем я познакомил его с мощным спонсором. Если будет вести себя по-умному, скоро прогремим! Я это чувствую! Что вы на меня смотрите? Не верите? Вы же знаете – я медиум!
– Нет, Фарик, ты не медиум, ты сволочь. Когда прошлый раз мы по твоей рекомендации делали рекламу одному салону красоты, то мало того что нам не заплатили, так хозяйка еще месяц домогалась нашего Витьки и даже исчез! – Тима указал на Серегу.
– Я ж еле сбег! – с ужасом вспомнил Серега.
– Правда? Ну позвали бы меня, женщины – мой конек! – улыбнулся Фарик.
– Позовешь тебя! Ты бы ее увидал, на край света сбег! На нее хоть всем салоном сутки работай, бесполезно, – буркнул Серега.
– Я бы сыграл! – театрально захохотал красавец, воруя у Сереги из пачки сигареты. – Я артист!
– Вот не люблю артистов! Совсем не люблю! – Серега сплюнул. – И сейчас докажу это!
Он двинулся к красавцу. Робертино кинулся наперерез.
– Умоляю вас, дорогие, немедленно прекратите!
Серега уже схватил медиума за рубашку и толкнул на диван.
– А ну, запевай, Робертино! – скомандовал он.
Робертино запел. Фарик попытался закрыть лицо руками. Серега же мощным движением плеча развалил гору книг у дивана. Падая, они повалили за собой электроплитку со сковородой, где покоились жалкие остатки большой яичницы.
В дверях появился Витя. Робертино оборвал свое пение. Воцарилась пауза.
– Азиаты, мавры и сарацины, что здесь было? – грозно спросил режиссер.
– Отец, мы ж тебя ждали! – жалобно простонал Серега. – Эти две сволочи ужин сожрали!
– Яичница была! – сказал грустно Тима.
– Спасибо, я не голодный, – вдруг улыбнулся Витя. – И вот что, этого бить не надо, – он указал на восточного красавца, – потому что благодаря ему на нас клюнула крупная рыба. Сначала мы снимем «заказуху» – какой из нашего героя офигенный депутат получится, а потом он даст денег на наше кино!
– Это он так сказал? – поинтересовался Робертино.
– Это я так думаю. А я редко ошибаюсь!