А я верну тебе свободу

Жукова-Гладкова Мария

Открывая входную дверь, хозяйка держала в руках тюбик очень яркой помады. Как она нам тут же сообщила, мы оторвали ее от важного дела: она собиралась нанести этой помадой узор у себя на «киске» (взгляд Андрюхи тут же спикировал туда), чтобы потом по рисунку выбрить узор — подарок для милого. Жена любит делать мужу маленькие подарки в обмен на большие.

А тут зима приближается, новая шубка требуется. И хочется из соболей. Она даже соболей присмотрела. Живых. Для чего лично ездила в один зверосовхоз.

На одном

дыхании мы прослушали лекцию о сроках беременности норок, песцов и соболей и пояснения, почему у нас соболя дороже норок, хотя модель раньше думала, что наоборот. Я признаться, на эти темы не задумывалась. Я все как-то больше про трупы. Хотя если получу двадцать тысяч долларов комиссионных, да к ним прибавлю Серегину десятку… Поэтому про соболей, которые ходят беременными почти в три раза дольше, чем норки, слушала внимательно.

Рассказывая про соболей с норками, хозяйка стояла у зеркала и рисовала помадой узор, то и дело заглядывая в какой-то журнал, откуда и почерпнула идею. Наконец узор был готов.

— Ну как? — повернулась она к нам, усаженным на диван, обитый китайским шелком.

Андрюха попытался что-то произнести, но не смог, я сказала, что очень мило, а затем поинтересовалась, не могла бы хозяйка квартиры ответить на несколько наших вопросов. Мы, собственно говоря, прибыли, чтобы их ей задать. Хотя визит уже, можно считать, оказался исключительно познавательным для отечественных следователя и журналистки — Валяйте, благосклонно разрешила хозяйка, снова поворачиваясь к зеркалу. Теперь у нее в руке вместо помады оказалась очень дорогая бритва.

У Андрюхи прорезался голос, и он поинтересовался, не боится ли она просто так открывать дверь незнакомым людям.

— Так я девушку вчера здесь видела, — ответила модель, делая первое движение бритвой. — Даже дважды. Днем я у окошка сидела — знаете для здоровья нервной системы нужно хотя бы по часу в день смотреть вдаль.

Андрей украдкой наступил мне на ногу. А модель рассказывала, как они с супругом проснулись ночью от создаваемых шумов и на пару отправились к системе видеослежения, установленной ими для наблюдения за лестничной клеткой.

— Вы оба в милиции работаете? — уточнила модель, орудуя бритвой.

Я была вынуждена представиться.

— Ой, так это вы и есть?! — Хозяйка крутанулась на одной пятке. — Как это я вас сразу не узнала?!

Кстати, обувь на ней была: туфли на пробковой подошве, сделанные в какой-то африканской стране и, как нам сообщили, способствующие тренировке красивой походки. Они каким-то там особым образом пружинят и заставляют тело привыкать к движению в нужном режиме (в смысле вверх-вниз).

Но про туфли мне пришлось быстро забыть.

Мне поведали, что модель давно желала посмотреть на меня во плоти, но никак не могла собраться доехать до нашей редакции. Подозреваю, что появление этой эксгибиционистки у нас в

редакции парализовало бы работу всех наших мужчин, составляющих подавляющее большинство сотрудников, и очередной номер вышел бы в свет с опозданием. Если вообще бы вышел. Не исключаю, и женщины не смогли бы работать, причем даже дольше, чем мужчины, и их пришлось бы выводить из депрессии специально нанятому психологу, если вообще не гипнотизеру. Хотя ей вполне могли бы предложить поучаствовать в одной из передач телеканала, купленного Новиковым. Только я не уверена, что она сама бы согласилась.

— Ну и как по-вашему: я в жизни сильно отличаюсь от той, что на экране?

Модель задумалась.

— Узнать можно. И сразу можно. Я просто не сообразила. Но не из-за вас. Вы же понимаете, что я женщина?

Я понимала это прекрасно, Андрюша еще лучше: у несчастного брюки были готовы треснуть.

— Ну так какая нормальная женщина будет на других баб смотреть? Я на мужчин смотрю в первую очередь. До баб мне дела нет. Так что, Юля, если бы я сразу на вас хорошо посмотрела — конечно, узнала бы. И вчера только мазнула взглядом. А так…

Соседка Креницких осмотрела меня критически.

— Что скажете? — спросила я. — Может, что посоветуете?

— На экране в вас больше стервозности.

И судя по статьям, она из вас так и прет. Это хорошо. Так и надо. Настоящая женщина должна быть стервой. Поэтому я и хотела познакомиться с вами лично. Стерва стерву всегда поймет. А вот сейчас я на вас смотрю… Вы гораздо мягче.

И меня, и Андрея очень заинтересовало желание эксгибиционистки со мной познакомиться. Мне почему-то казалось, что после «Курочки Рябы» и «Колобка» она держала в руках только журналы мод, но уж никак не наш еженедельник. Но оказалась не права.

Нам продемонстрировали целую подшивку.

Андрей опять наступил мне на ногу.

— Мне очень приятно, что вы читаете мои статьи, — пролепетала я (а она, судя по цитатам и ссылкам, их в самом деле читала), — но я как-то не ожидала…

— Чего? — удивилась модель. — Я — коренная ленинградка, как и вы. Мне интересно читать про события в нашем городе. И о московских суках я думаю то же самое, что и ваши репортеры. Надо душить. В этом вы абсолютно правы. Модели из Питера точно так же трудно пробиться, как и певцу, и автору, и репортеру.

Вот уж с кем не ожидала единства мнений, так с супермоделью… Но очень порадовалась и прониклась. У нас в городе даже шикарные эксгибиционистки газеты читают и свое мнение выразить в состоянии. Приятно.

— А вы под своей фамилией пишете, или это псевдоним? поинтересовалась модель.

— Под своей.

Правда, в свое время (после общения с московскими издателями) я ходила к юристу с вопросом: могу ли я взять псевдоним «Юлия Шило-В-Московские-Задницы-УКоторых-Для-Автора-Не-Находится-Стула»?